Трусливый ястреб

– Да уж, – разочарованно произнес Хан Соло, Декер и Индиана Джонс.

Позже, когда мы уже закатили вертолет на буксире в ангар, я поинтересовался у Харрисона, почему он прочитал мою книгу.

– Повсюду, когда речь заходит о вертолетах, люди советуют мне прочитать «Ястребенка». Вот я и прочел. И не пожалел.

Когда он уселся за свой стол, чтобы сделать запись в бортовом журнале, я заметил, что у него зафиксировано около пяти сотен часов налета в вертолетах. Для такого количества летных часов он очень хорош.

Три месяца назад мне выдалась возможность навестить своего товарища по кабине, Джерри Таулера. Он живет рядом с Детройтом, по соседству с одним из моих друзей-пилотов по Вьетнаму, Бобом Баденом. Боб недавно восстановил «Белл 47G2» 1973 года (вертолет для подвижных армейских хирургических госпиталей, известный как Н-13 в армии). Он согласился сдать мне его в аренду по себестоимости, чтобы я мог проверить свои летные навыки.

Я покопался в бумагах, нашел свои бортовые журналы и проверил дату своего последнего официального вылета. 6 июня 1967 года! На момент, когда Боб дал мне свой 47-й, я не водил вертолет почти тридцать семь лет. Я хотел лишь без сторонней помощи попробовать войти в парение и не разбиться. Боб, который все эти тридцать семь лет провел в воздухе, согласился.

Я ни разу не летал на Н-13, армейской модификации «Белл-47», когда служил в армии. Я знал, что это удачная модель.

Я аккуратно убрал давление на полозья, чувствуя, как машина начинает немного трястись и дергаться, словно живая. Инстинкты взяли свое. Мы поднялись над асфальтовой полосой, маленький «Белл» ревел гораздо громче, чем многократно превосходящий его по размерам «Хьюи». Турбинные двигатели звучали волшебно тихо по сравнению с шестицилиндровым дизельным зверем мощностью в четыреста лошадиных сил, рычавшим под креслами пилотов.

У меня захватило дух от парения всего на трех футах над землей. Я не был привязан к своему месту, как это было тридцать семь лет назад, но я и не находился в опасности. Вертолет шумно работал и вибрировал, рычаг шага был очень чувствительным, на это Боб, тридцать лет проработавший вертолетным механиком и пилотом, просил меня обратить внимание. Я смог развернуться и пройти в парении над травой возле полосы. Боб очень любезно взял на себя управление связью. Я всецело сосредоточился на удержании машины в пределах рулежной дороги. Я наклонил нос «Белла», держа машину ближе к земле во время ускорения. Мы перешли на косую обдувку и рванули вверх, отключив гравитацию. Да, это называется переходом на косую обдувку, но название совершенно не передает всю увлекательность процесса.

Боб указывает за пластиковое стекло. Не летай над теми складами, обойди этот район, здесь возьми ниже, держись повыше над шоссе.

Я высматриваю место для посадки на случай, если двигатель внезапно решит вздремнуть.

Меня учили летать с поправкой на то, что двигатель, хоть новый, хоть старый, способен впасть в механическое забытье ровно в тот момент, когда он должен пыхтеть и стараться изо всех сил. Но нам было некуда приземлиться, за исключением крошечных двориков размером с почтовую марку, затянутых проводами пригородных улиц и нескольких бассейнов.

– Вынужденные посадки?

– Куда сможешь втиснуться. Кроме крыш, – пояснил он, кивнув в сторону обширного скопления промышленных зданий с плоскими крышами.

– Почему?

– Можешь пробить крышу при посадке и зацепить рабочих.

– Шоссе?

– Да, если другого выбора нет.

Я прислушался к рокоту «Лайкоминга».

– Звучит, конечно, отменно.

Боб с улыбкой кивнул.

Я удерживал воздушную скорость между пятьюдесятью и семьюдесятью узлами на высоте пятьсот футов, пока мы летели к главному аэродрому. У меня с лица не сходила ухмылка, я получал искреннее удовольствие! Но что-то мне не давало покоя. Мы пролетели над парковкой, переполненной людьми. И тут я понял, что никогда не летал над домами, в которых живут люди. Это и было причиной моего беспокойства? Я участвовал в боевых вылетах над джунглями. Но не над жилыми кварталами. Полеты над идеально спокойными американскими домами, из которых никто не стрелял, вызывали у меня опасение.