Цап-цап (СИ)

— Ну да… Как там бишь тебя пацан звал? Цапа? Подходящее имечко. — Семен сплюнул на землю тягучую, густую слюну. — Ну что, Цапа, сейчас передохну — и жрать друг друга будем. Ты уж тоже подготовься там. Только без языка, хорошо? Мы ж не малолетки какие. Язык мне в рот не просовывай — отгрызу к херам, под самый корень, поняла? Я больно брезгливый…

Семен вновь привалился спиной к дереву, поднял ногу на грудь старухи и, оттолкнув ее от себя как можно дальше, откинулся на спину и закрыл глаза. В ушах шумела кровь, а когда наконец успокоилась — стали слышны звуки леса. Пищали комары, потрескивали на высоте деревья да пели приглушенно птицы. Пахло хвоей и дымом, на разгоряченном лице ощущалась вечерняя прохлада, а над головой…

Семен открыл глаза и оторвал от дерева затылок. Затем с усилием вобрал в себя лесной воздух.

— Дым, — сказал он уверенно. — Это же дымом пахнет!

Старуха зашевелилась, закряхтела в темноте.

— Где-то что-то горит, — сказал Семен и, не обращая внимания на потуги старухи, потащил ее на запах дыма. — Слава богу, что в этой чертовой деревне постоянно что-то горит!

Старуха продолжала упираться, но Семен, собрав все свои силы, потащился напрямик через заросли, обдирая шею о невидимые в темноте ветви. Потом начал орать.

— Э-э-эй! — Голос сорвался, но Семен прочистил горло и вновь закричал, на этот раз громче: — Э-э-эй! Я здесь! Помогите!

За деревьями мелькнул свет, затем — еще раз. Всхлипнув, Семен ускорил шаг, перетаскивая старуху через поваленные деревья и с силой вырывая ее из кустов, за которые она стремилась уцепиться ногами. Запах дыма теперь ощущался сильнее.

— Э-э-эй! — орал Семен. — Сюда-а-а! Помогите!

Вдалеке появилась фигура с фонариком, которая почти бегом приближалась к Семену. Тот почувствовал, что готов разрыдаться.

— Помогите мне, — сказал он уже совсем тихо. — Пожалуйста…

— Что, все-таки заплутал? — раздался знакомый женский голос. — Я так и подумала, когда ты за сумкой не пришел. Пришлось вот из-за тебя шуровать к самому лесу, костер жечь, думала — увидишь. Что, нагулялся? — Марина подошла достаточно близко к Семену, чтобы осветить его фонариком, — и резко остановилась.

— Марина, — хрипло сказал Семен.

— Это что? — Фонарик в Марининой руке задрожал. — Это с кем это ты?

— Это Цапа, — Семен подтащил ее ближе к свету, и Марина вскрикнула. — Слушай меня. Надо взять какую-то палку и отцепить ее от меня. Я сам не могу. Она не отпускает.

— Где ты…

— Не важно. Она просто есть, и ее нужно оторвать. Я ее бил и даже топил — не отстает. Марина, — он посмотрел ей прямо в лицо, стараясь, чтобы она услышала и поняла то, что он скажет. — Это ведь она людей на болоте жрала. Если не поможешь — и меня сожрет…

Марина отступила на два шага назад, затем повернулась — и побежала обратно на свет.

— Марина! — заорал Семен. — Подожди! Не бросай меня с ней одного!

Луч фонаря бился о стволы деревьев, дробился в ветвях — а затем исчез полностью.

Старуха перехватилась повыше. Ее пальцы теперь щекотали его прямо под мышками.

— Тсап-тсап, — сказала она и рванулась вперед.

Семен повалился на спину, коленями стараясь оттолкнуть от себя старуху, лицо которой щелкало зубами совсем рядом с его глазами. Она хрипела и извивалась, продолжая щекотать его подмышки и стараясь схватиться зубами за нос. Семен постарался встать — и чуть не поплатился за это, когда старуха уцепилась за щеку под глазом — и разом вырвала кусочек кожи и мяса. Рядом захрустели ветки.

— Я здесь! — Марина теперь была без фонарика. В руках она держала дымящийся сапог. — Держи ее! Держи крепче!

Семен, сжав старуху за руки, уперся коленями ей в грудь — и попытался зафиксировать вертящуюся на нем тварь. Сверху Марина аккуратно оттянула воротник старухиной куртки — и разом высыпала горящие во тьме угли ей за шиворот.

Визг Цапы, нечеловеческий, дребезжащий и почти что детский, ударил его по ушам. Марина, отшатнувшись, упала на землю. Цапа выгнулась, и ее плечи вновь выскользнули из суставов, а морда, вывернувшись на захрустевшей шее, уставилась на собственную спину, разглядывая дымящуюся одежду. Семен изо всех сил вдавил ноги ей в грудь — и в следующий момент с дрожью в сердце почувствовал, как пальцы на его руках разжимаются.

Цапа отпала, отвалилась от него, словно огромная пиявка, и сразу же стала кататься по земле, визжа и царапая вывернутыми в обратную сторону руками собственную спину. По траве рассыпались красноватые угольки, в воздухе запахло паленой шерстью.

— Гори, тварина! — прохрипел Семен, поднимаясь на ноги. Глаза его искали какую-нибудь палку, тяжелую и желательно с острыми сучьями. — Сейчас и не так у меня взвоешь!

Цапа, будто услышав его слова, вскочила на ноги и, с хрустом вправив руки обратно в плечи, уставилась на него горящим немигающим взглядом. Семен вытянул одну руку вперед, другую — отвел назад, сжав в тяжелый, подрагивающий от ярости кулак.

— Ну давай, грымза, подползай, — прошептал он. — Теперь не получится за обе-то схватиться…