Цап-цап (СИ)

— Тсап-тсап. — Старуха посмотрела вниз, куда-то на ногу Семена, и тот чуть было не последовал за ней взглядом, но вовремя опомнился и уставился ей в лицо.

— Думала, два раза один фокус пройдет? — Семен осклабился и с удовольствием пнул старуху в живот. — Я тоже могу старые свои фокусы вспомнить. Нравится? Ну так вот: будешь глазенки свои куда по сторонам отводить — я тебя в пузо пинать буду. Знаю, что не поможет, но мне хоть не так скучно помирать будет.

Не отворачивая головы от старухи, Семен осторожно, одними глазами, осмотрелся.

— Значит, так, милая, — сказал он. — Думаю, нечего нам тут стоять. Наговорились — и ладно. Предлагаю двинуть к выходу и посмотреть, что получится. Чего улыбаешься? Ну, понимаю. Небось, не я один такой умный, верно? Что-то здесь, видимо, опять не получится? Ишь, хитрая какая… Ну, посмотрим, что ты на этот раз придумала. — Семен вздохнул и поводил затекшими плечами. — Только давай на этот раз ты впереди меня шуруй, дорогу прокладывай. Договорились?

Он уперся пятками в землю — и двинулся вперед, толкая старуху перед собой. Та засеменила ногами, удивительно проворно перепрыгивая через корни деревьев и болотные кочки, и тогда Семен двинул напрямик через кусты. Старуха, спиной почувствовав приближающиеся заросли, попыталась обернуться, но Семен, не сбавляя ходу, пнул ее в бедро, вынудив согнуться, и, расталкивая ее телом ветки, направился через чащобу.

— Напрямик пойдем, милая… — бухтел он, перебираясь через ветки. — Чего мне за одежду бояться? Порвется — и хрен с ним. Тебе, думаю, тоже не на свадьбу, потерпишь. Куда ты, не отворачивайся. — Он вновь ее пнул. — У нас тут интимный момент, а ты по сторонам смотришь. Давай перебирай ножками, мне еще сегодня сумку забирать, — он истерично рассмеялся. — Интересно, с меня в автобусе за два места возьмут, если я с тобой поеду, а? Чего молчишь?

Солнце за деревьями коснулось земли — и лес сразу же окрасился в мягкую, успокоительную красноту. Только сейчас Семен почувствовал, насколько он устал. Старуха теперь уже не старалась обернуться, но ветки, стегающие ее по черепу и спине, казалось, не доставляли никакого неудобства.

— Чего лыбишься? — спросил Семен. — Думаешь, все? А вот ничего и не все. У меня еще идей всяких — выше крыши. Буду тебя по всему лесу таскать, пока медведя не встречу или волков. Пускай сам потом сдохну, но посмотрю, как ты на медведе свое «цап-цап» опробуешь, тварь старая. — Он вгляделся в старое, огрубевшее от времени лицо. — А ты вообще давно здесь? Не кивай, сам понял, что давно… А я вот наоборот — недавно. Тетка у меня тут жила. В болота ходила — а тебя не боялась. Сейчас вот думаю, что она такого знала, чего ты ее не трогала? Или ты по одному в год жрешь, а? А потом спишь где-то? Так? Или круглый год тут бегаешь, грибников за руки хватаешь?

Он протащил ее через особенно густые заросли — и потопал дальше. На лице осталась паутина, но он даже не стал ее убирать плечом, как раньше. Так и шел, не отводя взгляда от мелких злобных старушечьих глаз.

— Или ты здесь прямо совсем давно? Жрала людей еще при царе каком, а? Холопами кормилась? Признавайся, жрала смердов или нет? — Семену показалось, что старуха слушает его невнимательно, и он на всякий случай ее пнул. — Или еще раньше? Поедала каких-нибудь неандертальцев или… — Под ногой звякнуло железо, и Семен опустил глаза вниз.

Это было ведро. Его, Семена, ведро, лежащее прямо под ногами.

Старуха разжала пальцы — и вцепилась ему в руки прямо под локтями.

— Тсап-тсап, — сказала она добродушно.

Семен посмотрел ей за спину и увидел тот же самый пруд, в котором он когда-то давным-давно пытался ее утопить. Они вернулись на ту же самую поляну.

— Вот оно что, значит, — сказал Семен глухо. — Кругами меня водить будешь, да? Куда ни пойду — всё здесь окажемся?

Старуха улыбалась. Тогда Семен опять ее пнул.

— Ну ладно, — сказал он. — Стоять здесь точно без толку. Давай лучше посмотрим, каждый ли раз такое будет.

Дальше они шли молча. Семен, сберегая силы, не разговаривал, а лишь косил глазами по сторонам, стараясь заметить тот самый момент, когда свернет с дороги, но все равно проморгал. Не больше чем через двадцать минут под ногами вновь звякнуло ведро.

— Петлю, значит, крутим, — кивнул Семен, который уже ничему не удивлялся. — Примерно в двадцать минут. Значит — где-то километр. Полкилометра — удаляемся, полкилометра — приближаемся. Так? — Старуха не отвечала, но он и не ждал ответа. — Ну что ж. Попробуем по-другому.

Он вновь направился вперед — сосредоточенно, молча, практически не моргая. Сквозь кусты старуху больше не тащил — берег силы. Через десять минут он резко сменил направление и пошел вправо, а еще через минут пять — вновь вернулся к прежнему направлению.

На этот раз он заметил ведро раньше, чем на него наступил.

Остановившись, Семен понял, что усталость берет свое. Он уже очень давно ничего не ел и не пил. В лесу наступили сумерки, небо теперь стало высоким и удивительно прозрачным, тогда как на земле под деревьями уже собиралась ночная тьма.