Цап-цап (СИ)

Семен выдохнул, а затем шагнул вперед и еще раз пнул старуху в живот. Она хрюкнула, но на ногах устояла. Забыв обо всем, Семен несколько минут пинал ее везде, где мог дотянуться, но старуха только кряхтела и стонала, а ее пальцы все так же стальными обручами держали его руки. Тогда Семен, уже успевший запыхаться, начал бить ее по ногам, стараясь попасть по коленям, но карга проявила недюжинную прыть и убирала их назад, вынуждая его вновь и вновь шагать в ее сторону и бессильно пинать коленом старческий мягкий живот. После особенно сильного удара старуха выгнулась вперед и вытошнила ему под ноги съеденные недавно грибы, в которых копошились белые крупные личинки.

— Сволочь, — закричал Семен. — Какая же ты сволочь! — После очередного удара старуха вновь скорчилась, но уже через секунду подняла свое лицо вверх и улыбнулась.

— Тсап-тсап…

Семен попятился, таща за собой старуху, и, почувствовав за собой дерево, навалился на него спиной, стараясь отдышаться. Плечи у него ломило, по лицу тек пот, а руки под старушечьими пальцами начинали чесаться.

— Что же ты за тварь такая, а? — спросил он, стараясь восстановить дыхание. — Может, ведьма? Ты ведьма, а?

— Тсап-тсап, — ответила старуха и вдруг задрала голову к небу, будто что-то там разглядев.

Семен тоже посмотрел наверх — и тут же почувствовал, как разжались на его руках пальцы. Осознав это, он приготовился выдернуть руки — но старуха успела раньше и уже схватила его опять — на несколько сантиметров выше.

— Тсап-тсап, — рассмеялась она, довольная собой.

— Ах ты! — Семен почувствовал даже не страх, а горькую обиду и стыд за то, что так легко попался на уловку старой ведьмы. Он откинулся назад, на дерево, и, подняв правую ногу, уперся ею старухе в грудь. Затем повозился, устраиваясь поудобнее, взглянул ей в лицо. — Ну что, карга? Готова?

Карга не ответила, разглядывая ботинок Семена на своей груди. Тогда он изо всех сил надавил на нее, а сам всем телом подался назад, склонив к земле стоящее позади деревце. Старуха тяжело выдохнула и раззявила рот, словно рыбина на берегу, а Семен, коснувшись затылком коры дерева за собой, стал вырывать руки к себе, продолжая вжимать подошву все глубже в старческую грудь. После парочки таких рывков старухины плечи выпрыгнули из суставов, и Семен удвоил усилия. Заломило руки, мышцы спины стало сводить — но он все рвался из старушечьей хватки. Пальцы на его предплечьях сжимались так же крепко — несмотря на чудовищное, нечеловеческое положение ее рук — они теперь стали совершенно прямые и будто бы вырастали из ее груди. Наконец Семен обессиленно опустил затекшую ногу и глубоко, прерывисто задышал. Старуха повела всем телом — и ее руки с отвратительным влажным хрустом вернулись в плечевые суставы.

— Тсап-тсап, — сказала она почти примирительно. Семен оскалился.

— Не оторвешь тебя силой, да? Намертво вцепилась? Хоть на весь лес тебя растяни — не отпустишь. Хорошо, тварь, хорошо… я понял правила. — Он плечом вытер с лица набежавший пот. — Я же у тебя не первый, верно? Много, наверное, до меня сцапала? — Внезапно ему в голову пришла свежая, прохладная мысль. — А купаться тебя водили? Нет? Ну так я первый буду…

Семен оторвался от дерева и поволок старуху за собой, в сторону затянутого тиной пруда. Старуха, видимо, о чем-то догадалась, потому как стала упираться в землю ногами, оставляя за собой две неровные и неглубокие колеи.

— Сейчас посмотрим, насколько ты живая. — Семен подтянул к себе старуху и шагнул в воду, сразу же провалившись в мягкий ил. — Давай, дорогуша, залезай, здесь неглубоко, но тебе…

Старуха, которая все это время упиралась, вдруг прыгнула вперед, на глубину, разом ушла под воду по грудь — и с неожиданной силой потянула Семена за собой. Тот, не ожидав от старухи такой прыти, шагнул вперед, провалившись почти по пояс.

— Ах ты. — Он обернулся к берегу, который был теперь не так уж и близко. — Тварь хитрая!

Старуха, оказавшись в воде, будто взбесилась. Вращая задом, она погружалась все глубже. Семен скользил по илу, вода уже залила его пояс, холодной ладонью тронула низ живота. Это его отрезвило — взревев, Семен сделал крупный шаг назад, а затем, подавшись вперед, одним сильным ударом ноги опустил старуху под воду, на самое дно, и надавил что было мочи. Из воды теперь торчали только две тощие руки в пигментных пятнах, держащие Семена ниже локтей.

— Нравится? — закричал Семен. — Хлебни из болота, тварь! Пей, сколько хочешь!

Он выгнулся, занимая позицию поудобнее и, задрав голову к небу, начал считать про себя. Нижняя челюсть его дрожала, глаза лихорадочно шарили по разрезанному ветвями небу, грудь раз за разом вздымалась, стараясь набрать в себя как можно больше влажного, прохладного лесного воздуха.

Он досчитал до ста. Потом — до ста пятидесяти.

Пальцы на его руках оставались такими же крепкими.