Царь

Почти в один день и час, как на грех, Иоанн получает добытые его агентами сведения о двух новых заговорах, причём один из них грозит ему смертью, а другой грозит гибелью всему Московскому царству. Понятно, он не открывает имён этих людей и какими путями им открываются тайны, а до общего сведения доводит, будто из Великого Новгорода в Москву пробирается странник, бродяга, именем Пётр, родом, по слухам, волынец, и доносит по принадлежности, что старосты пяти новгородских концов да иные богатые новгородцы сговорились с архиепископом Пименом передаться Великим Новгородом и Псковом с волостями и пригородами в полное подданство к польскому королю, что писаную грамоту о своём единогласном решении составили и что сам Пётр видел своими глазами, найдя временное пристанище в Софийском соборе, как её хоронили за образом Божьей Матери, в тайнике, какие обыкновенно заводятся в храмах, куда закладываются важные ценности на случай набегов или иных передряг. Тогда же из Нижнего Новгорода соглядатаи, уже несколько лет окружающие князя Владимира Старицкого чуть не стеной, извещают царя и великого князя, что князь Владимир Андреевич тайно сносится с королём Сигизмундом и намеревается, уйдя за рубеж, переметнуться на польскую службу, что позднее найдёт подтверждение в иноземных архивах.

Глава восьмая ОЖИДАНИЕ

Трудно поверить, что оба намерения, претендента на престол и Великого Новгорода, отдаться польскому королю совпадают случайно, ведь всем известна давняя связь дома Старицких с именитым и властным новгородским боярством, недаром беспокойный Владимир Андреевич сохраняет в Великом Новгороде свои княжеские хоромы и соблазняет к себе на службу новгородских дворян. Иоанн и не верит, к тому же враждебные обстоятельства принуждают спешить: князь Владимир стоит со своим удельным полком в Нижнем Новгороде, тогда как турецкое войско в сопровождении подвижной, по всем направлениям рыскающей крымской орды уже на подступах к Астрахани, а недавняя беспричинная сдача Изборска опять-таки наводит на прискорбную мысль, что так же заговорщики со дня на день могут отворить ворота и Астрахани, и Казани, и Нижнего, и Великого Новгорода, и Пскова, после чего в руках турок и крымских татар окажется вся средняя Волга, а в руках польско-литовского короля — вся Ливония и весь русский северо-запад с побережьем Балтийского моря, а под удар интервентов может попасть и Тверь, и пристань святого Николая, и Вологда, укрепление которой не доведено и до половины, а бесполезные пушки пока что свалены в кучу — именно по этим направлениям могут устремиться объединённые польско-литовские силы, ведь Речь Посполитая спит и видит, как бы захватить московские земли и заодно уничтожить восточного конкурента на западных рынках.

Без промедления Пётр-волынец и кто-то из самых доверенных опричных людей отправляются в Великий Новгород, чтобы на месте проверить правильность его показаний. Другой доверенный человек следует в Нижний Новгород с повелением князю Владимиру с удельным полком прибыть в Александрову слободу. Сам Иоанн, обогатив новым пожертвованием Кириллов Белозерский монастырь на обустройство келий для себя и своих сыновей, возвращается из Вологды вместе с семьёй, чтобы вести новое следствие и готовиться к новому нападению, на этот раз отовсюду. В пути его настигает несчастье. Царице Марии неможется. Она тает у всех на глазах и вдруг умирает всего в одном дне от Александровой слободы. Его ближние уверяют, что она не выдержала трудностей длительного пути. Он не в силах в это поверить. Дорога обычная, дорога привычная, раз десять проделанная им вместе с ней, Царский поезд движется медленно, со всеми удобствами, с заранее приготовленными стоянками, царице не приходится и пальцем пошевельнуть, разве что поутру сойти со ступеней крыльца и поместиться в возке, а ввечеру выступить из возка и подняться по ступеням крыльца, да и нелегко по-настоящему утомиться молодой женщине, едва ли достигшей двадцати пяти лет.

Москва погружается в траур. По обычаю предков прекращены все дела. Подручные князья и бояре, служилые люди и дьяки облачаются в одежды смирения, как их называют, то есть в те же бархатные да камчатые кафтаны, только без украшений. Во всех часовнях и храмах служатся панихиды. Нищим раздаётся щедрая милостыня. В монастыри даются ещё более щедрые вклады на вечное поминанье отошедшей души.