Царь Александр Грозный (СИ)

Из каолина было налажено производство фарфоровой и керамической посуды. Пирит использовали для получения серной кислоты, серы и железного купороса, а также в ружьях с ударно-кремниевыми замками вместо кремня. Капсюлей для ружей не хватало, поэтому продолжали делать и такие.

Кроме пороховых зарядов и пушкам, и ружьям нужны были ядра, бомбы и пули, кремень, оружейные замки, фитили, подмостки под мортиры, мерки под порох, шанцевый и иной инструмент.

На один месяц осады требовалось до сорока тысяч гранат и до двадцати тысяч бомб.

А люди? Армия? Коей у Саньки не было от слова «совсем».

Ногайцы, черкесы и другие народности Кавказа к организованной войне приспособлены не были и характеризовались двумя словами — дикая дивизия. Так это кавалерия. А без хорошей пехоты выиграть сражение проблематично. Это поняли и османы, создав в четырнадцатом веке регулярные войска янычар, состоящие из профессиональных воинов не менее шести лет обучавшихся воинскому искусству.

До восшествия на престол Александра, вооруженные силы Руси состояли из: поместной конницы, стрельцов, городовых казаков, ополчения «даточных людей», казаков, живших в степях.

Пехоту составляли пешие городовые казаки, посошные люди, стрельцы. Городовые казаки получили развитие как новый род войск при Иване Васильевиче. Они набирались, как и стрельцы, «из вольных охочих людей». Первые упоминания о них относятся к середине XV в. Из городовых казаков составлялись гарнизоны, главным образом, пограничных городов и укрепленных пунктов засечной черты, где они несли пограничную службу. Городовые казаки разделялись на конных и пеших. Пешие казаки, по существу, не отличались от положения стрельцов. Организационно они делились на отряды по пятьсот человек.

Всего на случай войны в лучшем случае можно было рассчитывать на двести тысяч человек. Но сейчас по Руси шла смута и Саньке, предвидевшему её, пришлось оставить в Москве около пяти тысяч стрельцов. А бунтари на государев призыв точно не явятся.

То есть, для отпора турок можно было рассчитывать тысяч на пятьдесят. Это с учётом того, что оголение западных границ чревато утратой территорий. Там войска трогать нельзя. А у турок набиралось тысяч триста.

Нужна ли ему сейчас Тамань, — думал Санька, — и как ему её, в случае чего, оставить без ущерба для репутации?

Он снова поморщился, но это уже было во сне. Санька спал, а преданная Марта гладила его по волосам невидимой рукой.

[1] Иблис — дьявол.

[2] Кафи́р, другое произношение кяфи́р («неверующий; иноверец»), или гяу́р («неверный») — понятие в исламе для обозначения человека, совершающего куфр; согласно исламской догматике, к нему относят[2]: неверие в существование Единого Бога, отрицание посланнической миссии пророка Мухаммеда, отказ от признания воскрешения после смерти, отрицание Страшного суда, отрицание существования ада и рая. Кафирами являются и атеисты, и приверженцы неавраамических религий.

[3] Самый распространённый ртутный минерал, имеющий алую окраску и на свежем сколе напоминающий пятна крови.

[4] Пирит (буквально «камень, высекающий огонь»), серный колчедан, железный колчедан — минерал, дисульфид железа химического состава FeS2 (46,6 % Fe, 53,4 % S).

[5] Каолин — глина белого цвета, она же белая глина.

Глава 15

Агрикола возвращался в Рим не вполне удовлетворённый своей поездкой в Англию. Магов, так необходимых им в войне с Московией, англичане не дали. Зато выделили три четырёхпалубных корабля с пятьюстами морскими пехотинцами.

Епископ как раз проходил мимо испанского трактира, где отдыхали от морского перехода английские командиры. На Гибралтаре было всего два питейных заведения. В одном гуляли англичане, в другом команда корабля, на котором путешествовал Микаэль. Он тоже был не против пропустить кувшин испанского вина, но посчитал неподобающим вливание в ту, или иную компанию. Хотя ни в одну из них епископа не звали.

Не особо расстроившись, Микаэль купил вино в лавке, и здесь же опрокинул в себя пару стаканов великолепного напитка, нацеженного из вскрытой при нём сорокавёдерной бочки.

— Боту[1], именно эту, доставьте на тот корабль, — он махнул в сторону своего парусника рукой. — На «Святую Генриэтту». Вместе с краником. Не вынимайте его. Сколько он стоит?

— Для вас, монсеньор, ни сколько.

— И вашего сыра пять голов.

— О! Монсеньёр явно плывёт из Англии, — высказал, усмехаясь, предположение хозяин винной лавки.

— Ты угадал, — рассмеялся священник. — Только от воспоминания об их эле меня начинает тошнить. Слава Господу, мы на земле, где растёт виноград.

Торговец вином гордо воздел голову.

— За такие речи, монсеньор, позвольте угостить вас вяленым мясом горного козла предварительно вымоченном в винном уксусе.

— Благодарю, тебя, сын мой. Скажи мне твоё имя. Его узнает глава Римского престола.

— Аарон Родригес, монсеньор, — с почтением склонившись, произнёс торговец.