Царь Александр Грозный (СИ)

— А кто говорит, что Григорий сын Василия? За неверность и отправил царь свою жену в монастырь. «Добрые» люди сначала подсказали Соломонии, как угодить мужу, а потом указали Ивану на её неверность. Потом мы Глинскую Елену и женили на Великом Князе Василии. Мы считали её сторонницей нашей церкви, но ошиблись. Там много наших старалось примирить Московию с Римом. Но даже смерти их государей не приближали нас к цели. Ивана убрали с наследником, так объявился этот… Александр! Чёрт бы его побрал!

Понтифик в гневе сжал кулаки, лицо его побагровело.

— Полно те, монсеньор. Стоит ли так убиваться? Не рвите сердце. Терпенье и труд всё перетрут.

Понтифик несколько раз глубоко вздохнул и улыбнулся.

— Хорошее вино, Микаэль. Благодарю за заботу. Ты знаешь, я привык к испанскому вину в годы моего представительства Святого Престола при испанском дворе.

Агрикола в почтении склонил голову. Он не понимал, как в этом, бывшем инквизиторе, может уживаться спокойное отношение к использованию в борьбе с Московией Тёмных Сил. Или это всё тот же иезуитский принцип: «Цель оправдывает средства»?

Понтифик был уже стар. В 1555 году, на момент избрания папой, ему было семьдесят девять лет. Поборник сохранения целостности и неизменности церкви будущий понтифик стал первым основателем папской инквизиции. Он создал при ордене иезуитов инквизиционный трибунал и возглавлял его до рукоположения.

Преследуя инакомыслящих, Карафа использовал не только бесчеловечные пытки, но и ещё более страшные психологические методы убийства человеческой души.

Только за один первый год своего «папства» Карафа изгнал из Рима более ста епископов, которые незаконно оставили свои епархии, сотни монахов, проституток и их сутенёров. По всем городам Италии было сожжено несколько тысяч человек.

Испанское вино не возили из Испании, так как папа выступил против испанского короля Карла Четвёртого, а после его смерти и против его приемника Филиппа.

И вот, этот поборник чистоты римской церкви для борьбы с Московским царём привлекает тёмные силы. Агриколу передёрнуло от страха, когда он вспомнил, во что превращались волколаки. Оборотни в образе волков выглядели вполне себе прилично, а вот после… Микаэль не хотел бы снова встречаться с ними.

Эти твари, едва сдерживаемые магами, готовы были сожрать любого. Похоже, им было совершенно всё равно, католик перед ними, православный или протестант. Они убивали всё живое и не живое, попадавшееся им на пути. Епископ видел, как «тёмные» оборотни загоняли обычных. От них можно было спрятаться только в крепостях. Весь остальной люд и крупная живность между Нарвой и Ригой были уничтожены.

Земли Ливонии тогда можно было брать без особого сопротивления. И епископ недоумевал, почему Московия не воспользовалась этим моментом год назад? Сейчас уже было поздно. Польша объявила земли Ливонии своим протекторатом.

Агрикола боялся представить, что станет с той территорией, на которую выпустят волколаков и, откровенно говоря, не считал такую войну продуктивной. Завоёванные таким способом обработанные земли превратятся в заброшенные пустоши. А ведь из Московии в Швецию и в другие соседние страны купцы поставляли рожь, пшеницу и другую продукцию.

Словно услышав мысли епископа, понтифик вздохнул и произнёс:

— Хорошо бы этих, — от показал пальцами закрывающуюся и открывающуюся пасть волка, — направить в Азов. Я очень рассчитывал на британцев. Очистили бы земли от московитов и забыли бы про них лет на сто или больше. Там богатые недра.

Понтифик мечтательно закатил глаза.

— Ещё древние греки и персы добывали там соль, медь, ртуть, и железо. Там и моря то не было. Сплошные железные и медно-свинцовые залежи.

Агрикола удивлённо выпучил глаза.

— Это вы про что сейчас?

— Про то место, где строит города московский царь Александр. Да, ладно, не берите в голову. Пойдём прежним путём. Сарацины[4], думаю, и сами справятся. В Константинополе много наших.

Агрикола понимал, о каких «наших» говорил понтифик. Он имел ввиду членов «своего» ордена «Клириков Божественного провидения» — первого не монашеского ордена. Они, как и в последствии иезуиты, могли оставаться мирянами и вести миссионерскую деятельность тайно.

— Предлагаю вам, Микаэль, отправиться в Константинополь. Объясните султану причину нашего желания поучаствовать во взятии Азова.

— Султану?! — воскликнул изумлённо епископ. — Примет ли он меня?!

— Примет-примет, — успокоил понтифик. — Сулейман только что прислал своего посла. Просит помочь разрешить разногласия с Франками. Те так и не расплатились с оттоманами за Корсику. Пообещаешь султану повлиять на Генриха.

— Так, Корсика, вроде как ваша, монсеньор?

Понтифик улыбнулся и продолжил:

— Ещё пообещаешь Сулейману когда-нибудь помочь разобраться с персами. Главное, чтобы султан пропустил английские корабли.

— Так что сказать Сулейману? Зачем нам Азов?

Понтифик удивлённо посмотрел на епископа, потом недовольно дёрнул головой.

— Нам Азов не нужен, — произнёс он почти по слогам. — Нам нужен московский царь, или его голова. Последнее предпочтительнее.