Царь Димитрий. Загадки и тайны Смутного времени

Бояре вели хитрую игру. Они сознательно отвлекали внимание молодого царя от подлинной опасности, грозившей со стороны заговора. В конце концов Пётр Басманов и сыскное ведомство, подчинённое ему, сосредоточили все усилия на охране поляков и предотвращении столкновений между москвичами и польскими наёмниками с «рыцарством».

* * *

В течение четырёх дней Димитрий получил несколько предостережений от капитанов, руководивших придворной стражей. 16 мая, когда государь осматривал лошадей на Конюшенном дворе, один служилый немец, оказавшись подле царя, передал ему записку с предупреждением о том, что изменники выступят на следующий день – 17 мая. В тот же день 16-го мая во дворец явились польские военачальники – братья Стадницкие с тем же предупреждением. Правда, Стадницкие заявили, будто «москвичи собираются напасть на царя и на поляков». Царские секретари и окружение отклонили их заявление и объявили, что народ предан государю.

Среди москвичей у молодого царя было много доброхотов. Не имея доступа ко двору, они пытались действовать через царского тестя. Мнишек явился во дворец сразу вслед за Стадницкими. Он передал зятю донос, поступивший от солдат, а затем вручил около сотни челобитных от москвичей, предупреждавших царя о заговоре. Но Димитрий по-прежнему был убеждён, что главная опасность грозит не ему, а полякам. Он укорил тестя в малодушии и отверг любые сомнения в преданности народа ему.

Однако столь упорные и неоднократные предупреждения сыграли свою роль. Испытывая смутное беспокойство, Димитрий отдал приказ об усилении военный охраны Кремля и поляков. Басманов вновь поднял на ноги стрельцов. Он расставил усиленные караулы в тех местах города, где можно было ожидать нападения на солдат Мнишека. В Кремле было введено чрезвычайное положение. Стрельцы получили приказ стрелять в каждого подозрительного, кто попытается незаконно проникнуть внутрь Кремля.

* * *

16-го мая, как только стемнело, на подворье князей Шуйских в Китай-городе стали незаметно съезжаться их ближайшие единомышленник и сторонники. В гостевой палате боярского дома собралось около двадцати человек. Всё это были в большинстве своём представители древних княжеских родов и династий. Здесь было светло и душновато, ибо окна и оконца с цветными стёклами были закрыты наглухо. Но на длинном и широком дубовом столе стояли подсвечники с десятками горевших свечей, глиняные крынки и кувшины, чаши и ендовы, наполненные мёдом и винами. Пред иконами теплились лампады. Присутствовавшие щедро угощались хмельным, но пьяных здесь не было.

Оживлённый, но приглушённый разговор то затихал, то разгорался вновь и вновь.

– Люд московский и посацких не поднять нынче на Расстригу, – с тревогой говорил Дмитрий Иванович Шуйский, отпивая из серебряной чаши красного фряжского вина.

– А стрельцы-т и того боле, за царя стоят. Жалует их, платит чистым серебром. Да и много их ныне на Москве, пришлецов с украинных станов и порубежных волостей. И все в стрелецких слободах прижились, – согласно с Дмитрием Шуйским добавил князь Борис Татев.

– То всё яснее ясного, братие, – согласился с ними князь Василий Шуйский. – Но промедление смерти подобно. На Дону и на Волге Гришка Отрепьев собирает казаков и вновь готовит ся походом на Москву идти. Вон тéрские казаки-воры с атаманом Федькой Бодыриным Астрахань осаждали, а таперь уж под Самарой станом стоят и с Отрепьевым снеслись и скоро к Расстриге на подмогу прии́дут. А их тыщи четыре, а то и пять будет. Коль прии́дут на Москву не совладать нам.

– Надо к Отрепьеву Гришке, да к Юрлову подослать кого-нито с зельем, да опоить, пока не поздно, – угрюмо молвил Михаил Татищев.

– И то верно, – согласился князь Василий Шуйский.

– Но лучше подослать к ним надёжных людей, да ночью и свершить всё, – приглушённым голосом произнес Татев.

– С тем не умедлим, – немного поразмыслив, добавил князь Василий.

– Нам, братие, помыслити надлежит, как дале на Москве делу быти, – возвращая всех к главному вопросу, промолвил князь Василий Голицын.

– Ни дня помедлити не мочно! Заутря же, как зачнёт светать надоти сполох подымать, в набат ударить! – грозно молвил князь Куракин.

– Сполох то мы подымем, но сил маловато. Кремль-то стрельцы сторожат! – осторожно подметил Дмитрий Шуйский.

– Вот, братие додумал яз! Ноне под Москвою станом стоят новгородские дворяне да дети боярские. Их тысячи две – три сабель. А с боевыми холопами вдвое больше. И по слухам многие из них не хотят к воеводе Шереметеву и в поход на Крым, да на турка идти. Уж больно далеко от Новгородской-то земли до Крыма и моря Чёрмного. Вот энтих и надо к нам на помочь звати. Да поведати им, что де на столе царском вор сидит, а не законный государь! – высказал своё предложение Василий Голицын.

– Верно, князь Василий! И быти безотлагательно у тех новгородских воинских людей окольничему Мише Татищеву. Да уговорити их, да к нам на помочь привести.