Царь Димитрий. Загадки и тайны Смутного времени

Особый интерес историка вызывают, прежде всего, те обители севера, которые могут быть связаны с интригами вокруг малолетнего царевича и с его спасением – Святого Антония Сийского на Северной Двине, Святого Артемия на Верколе, Кирилло-Белозерская обитель… Таким образом, исследователь подошел к дальнейшей разработке сюжетов, связанных со спасением Дмитрия из Углича, при помощи глубокого краеведческого анализа территорий Русского Севера, жизни крупнейших монастырей и городских посадов.

Антониев-Сийский монастырь – главная обитель Севера после Соловецкой, «сильный монастырь» с обширными владениями и широким влиянием. С. Д. Шереметев отмечает особую роль Сийской обители в политической жизни эпохи Смутного времени, называя ее «в известном смысле даже пунктом стратегическим, и близким, прежде всего, к сторонникам угличского царевича, тут в 1584 году заточен П. А. Нагой, а с 1601 года – Федор (Филарет) Романов».

Особое внимание С. Д. Шереметев обращает в своем исследовании на связь этих мест с Угличем и Москвой, и находит ее в знаменитом соколином промысле. Мастера этого дела поставляли птиц к «царской потехе». Граф упоминает стан «Соколиная нова», находившийся в устье реки Мезени, поселения «кречатных помытчиков», которые располагались и под Переславлем, и под Угличем, в Юхотской волости князей Мстиславских. Нагие были потомственными ловчими при русских великих князьях (Василии III) и царях – Федор Нагой был в этой придворной должности при Иване Грозном. «Связь с Двинским краем по делам потехи ловчей не прекращалась…», – пишет Шереметев (Шереметев С. Д. Угличское событие. С. 223.), подразумевая еще одну нить, связывающую угличский двор с Севером.

Использование историко-краеведческого метода дает небывалую возможность для расширения исследовательского поля при разработке тех или иных сюжетов Смуты, и позволяет сделать С. Д. Шереметеву неожиданные выводы. Приведем пример. Одна из грамот времен Бориса Годунова (1600) сообщает о наличии пути морем из Мезени дальше на север в Мангазею и Пустозерск, через Окладникову слободу на том месте, где две реки, Кулой и Мезень, почти сходятся устьями. Наличие этого пути, отмеченное также и С. Д. Шереметевым, позволяет ему сделать вывод о «невольном сближении» Мезени, Обдорского края, Мангазея и Углича. Этот регион исследователь называет первым русским «окном в Европу», средоточием активной экономической и внешнеполитической жизни.

Обширный краеведческий очерк о Русском Севере предполагает у С. Д. Шереметева географические и исторические привязки тех иных мест к конкретным историческим личностям.

В «Море Студеном» исследование начинается с попытки отыскать судьбу отца Марии Нагой, «Федца» Нагого, следы которого были им обнаружены неподалеку от места ссылки самой царицы Марии, то есть «недалеко от Вексы, и в Галицких, Отрепьевских пределах». С. Д. Шереметев обращает внимание на судьбу еще одного жителя «галицких пределов» – Пафнутия Обнорского, который «…из Обноры (имеется в виду Обнорский монастырь – М. К.) перешел в Чудов монастырь, когда в числе братии соборных был Замятня Отрепьев, родной дядя того сына боярского Юрия, который, уже приняв с постригом имя Григория, временно пребывал в Чудове, будучи пострижеником Трифона Вятского…» Свидетельство об Обноре: «Обнора была на большом пути в Вологду из Ярославля, и в этом монастыре были хоромы для приезжающих. Обнора и Менза в близком друг от друга расстоянии и в пределах Отрепьевских, где угличское событие должно было особенно отразиться. Путь через Обнору и далее к северу, водою, вел на Тотьму Суморинскую и Истоминскую, и оттуда мелким волоком в Верховажье мимо Леванидовой пустыни и Лукавина… Далее Вагой в Двину и через Сийский монастырь, где томился П. А. Нагой, и на Кулой, во владения этого монастыря, доходившие до Студеного моря в пределах Кеврольских и Карьепольской пустыни и селения Долгая Щель близ впадения Мезеги». (Там же. С. 112.). По реке Ваге отмечен кратчайший путь на Север, к области реки Двины, что имеет важное значение для гипотезы Шереметева. «Нам дорог этот кратчайший путь на Север, из Ярославля в Вологду и так далее. Но он должен быть не только кратчайшим, но и „безопаснейшим“. Места же у Важского волока и доныне глухие…»