Царь-гора

Федор вспомнил, что сегодня девятое мая. Эту дату он поневоле уважал, хотя никогда не ходил в этот день ни к каким памятникам и никому не дарил цветы. Дед со своей медалью за укрепление тыла ушел ждать на крыльцо, Федору пришлось одеваться и умываться наспех. Торопливости его движениям придавала и надежда на то, что у памятника он увидит Аглаю.

Надежда оправдалась. На окраине поселка, где росли квелые ели, собралась толпа человек в сорок. Аглая стояла посреди них и сосредоточенно слушала однообразные речи. Пока возлагали цветы к гранитной доске с тремя фамилиями, Федор приблизился к девушке и шепнул на ухо:

– Умоляю, не исчезайте так же внезапно, как в прошлый раз. Я не переживу этого снова.

Аглая повернулась и тихо произнесла:

– Судя по вашему загару, вы провели эту неделю с пользой для здоровья. Не старайтесь убедить меня в том, что страдали.

– На этом солнце я скоро превращусь в негра, – усмехнулся Федор. – Удивляюсь, как вам удается в таком климате сохранять естественный цвет кожи?

– У меня с солнцем договор – оно меня не трогает, – с самым серьезным видом сказала Аглая. Ее светлые до белизны волосы казались выгоревшими или крашеными, однако цвет был натуральным.

– И все-таки вы не правы, – продолжал Федор, – всю эту неделю я искал вас, и мое сердце было полно грусти. Я слышал, вы работаете в туристической фирме. У меня есть предложение. Вернее, просьба. Давайте устроим небольшую экскурсию по окрестностям.

Аглая размышляла недолго.

– На лошадях?

– Предпочитаю пешком, – поспешно отказался Федор. – Знаете, к лошадям я с детства питаю предубеждение. Мне почему-то все время кажется, что их копыта не лучшее соседство для моей головы.

– Я согласна. Но должна предупредить, – она окинула его взглядом, от которого Федору почудилась мгновенно выросшая между ними непроходимая стена, – если вы начнете вести себя неприличным образом, я сумею защититься.

– Боже, какие у вас мысли. Хорошо, я возьму меч и буду держать ему между нами, – пообещал он.

– Где вы возьмете его?

Она рассмеялась, и прозрачная стена моментально рухнула.

– Нарисую в уме.

После салюта, выпущенного из ракетницы, толпа у памятника стала редеть. Из старого магнитофона гремел голос Кобзона, невидимой лавой растекаясь по голой бугорчатой степи. Хотя солнце припекало, растительность вокруг, насколько хватало глаз, оставалась чахлой и редкой, как на плешивой голове.

Через полчаса Федор встретился с Аглаей у выезда из поселка. На спине у него болтался рюкзак, у нее к поясу была прицеплена торбочка.

– Идем к тем холмам, – показала Аглая, – там есть интересные вещи.

Неровная линия холмов на юго-востоке пересекалась медленным притоком Чуи. По берегам трава росла гуще, как в настоящей степи. На противоположной стороне реки горбатыми кочками лежали апатичные верблюды.

– Здравствуй, Белая Береза, – прокричал пастух.

Аглая весело помахала в ответ:

– Привет, Жанпо!

– Это что за желтолицый Бельмондо? – поинтересовался Федор, чувствуя досаду.

– Послушайте, вы видите меня всего второй раз, а уже ревнуете как свою невесту, – немного раздраженно сказала Аглая.

– Было бы странно, если бы я ревновал кого-то другого, – заметил он. – Я здесь никого больше не знаю. Кроме того, я не уверен, что вы сердитесь искренне. Однако вы не ответили на мой вопрос.

– Вы не задали никакого вопроса.

– Нет, я спросил – этот верблюжий пастух ваш воздыхатель?

– С чего вы взяли?

– Он назвал вас Белой Березой. По-моему, это слишком похоже на альковное прозвище.

– Если будете хамить, нам лучше сразу разойтись в противоположные стороны. – Аглая наклонилась и сорвала ковыльный стебель. В этом движении была такая прозрачная невинность и простодушная нежность по отношению к былинке, что Федор устыдился своих слов.

– Простите, я сам не знаю, что говорю. Наверное, еще не акклиматизировался.

– Прощаю. С Жанпо мы приятели. Кстати, его действительно назвали Жан-Полем в честь французского актера. А Белой Березой меня зовут здесь все алтайцы и казахи.

Федор едва удержался от нового бесцеремонного высказывания.

– Вероятно, это что-то романтичное, – пустился он в рассуждения, – в духе Фенимора Купера: Большой Змей, Острый Глаз, Танцующее Перо. Скво Белая Береза. От этого веет какой-то забытой наивной свежестью, близостью к природе. И такой родной образ… Белая береза под моим окном… Кажется, я понимаю. Для туземцев вы олицетворяете все русское, северное. Не скажу имперское, нет, совсем нет…

– Федор, – остановила его Аглая, сосредоточенно глядя вдаль, на узкую полоску перистых облаков над холмами, – скажите, для чего вы приехали?

Приготовившись было дальше развивать тему взаимоотношений братских народов, Федор выпустил воздух из легких.

– Неужели я вам так быстро надоел? – расстроился он.

– Вы пытаетесь изображать кого-то другого, ужасно фальшивого, – сказала она. – Просто перестаньте это делать. Когда вы смотрите в зеркало, кого вы там видите – себя или своего наскучившего двойника, который притворяется вами? Разве вы не чувствуете, что это ваш недруг, навязчивый, злой, уродливый? Вам не хочется освободиться от него?