Царь горы

— Он не делился со мной планами.

— Ну разумеется, не делился. Вы ведь разрабатывали планы вместе. Дядюшка не мог обойтись без помощи Глаз Спящего. Не удивлюсь, если именно ты настаивала на моем устранении.

— Тебе это неприятно?

— Как раз наоборот: мне нравятся сильные женшины.

— Я чужая сильная женщина, — подчеркнула Клаудия.

Густав не отвел взгляд. Стал серьезным.

— Я планирую изменить это обстоятельство. Помимо силы у тебя есть ум. Рано или поздно ты поймешь, что мы должны быть рядом. Может, ты не полюбишь меня, но мы будем вместе. Обещаю.

Девушка отвернулась. Помолчала, переживая очередной приступ слабости, с трудом уняла дрожь в руках.

— В последнее время картины будущего оказывались размытыми и невнятными. Я должна была догадаться, что ты обзавелся сильным союзником.

Луминар самодовольно улыбнулся:

— Сантьяга замыслил крайне интересную интригу, и я рад, что сумел нарушить его планы. Клаудия, неужели тебе было приятно сотрудничать с теми, на чьей совести реки масанской крови? Неужели твое сердце не сжималось при виде того, как Бруджа договаривается с палачами?

— Все Великие Дома воевали против нашей семьи. И твой договор с чудами ничем не лучше.

— Лучше! В том-то и дело, что лучше! Рыцари не смогут установить над нами столь жесткий контроль, как навы. Рано или поздно они отпустят вожжи, и семья Масан станет по-настоящему свободной.

— И будет новая война?

Кардинал пожал плечами:

— Давай закончим нынешние дела? Передохнем, наведем порядок, а потом заглянем в будущее. Вместе.

— Нынешние дела — это убийство моего отца?

— Ты умная девочка и понимаешь, что останется лишь один истинный кардинал. Последнего не тронут, ведь кто-то должен объединить охотников. Затем в семье Масан появится династия. «Походы очищения» и ответные набеги уйдут в прошлое, масаны Тайного Города сольются с Саббат… Впрочем, о чем я? Ты наверняка слышала все это от отца.

— Ты умный мальчик и понимаешь, что Бруджи не простят убийство Александра, если…

Кардинал небрежно взмахнул рукой, и появившийся из темноты лакей поставил рядом с девушкой корзину цветов.

— Ты правильно догадалась, Клаудия, я предлагаю тебе руку и сердце. Я не столь романтичен, как хотелось бы, поэтому скажу кратко: вот уже много лет я наблюдаю за тобой с трепетом и вожделением. Твоя красота и твой ум возбуждают меня. И когда я задумывался над тем, какой должна быть спутница жизни, перед моими очами вставал твой чарующий образ.

Предсказательница звонко расхохоталась:

— Долго заучивал речь?

— Четверть часа, — признался Луминар. — Уж больно непривычные обороты.

— Нет, ты действительно чокнутый, Густав. Сообщить девушке, что планируешь убить ее отца, и тут же предложить ей руку и сердце. Я думала, кретины у нас Малкавианы.

Кардинал потер лоб.

— Э-э… дорогая, я понимаю твое состояние и ценю, что с тобой до сих пор не случилось истерики, но прошу тебя впредь избегать слов «чокнутый», «кретин» и им подобных. Мне это неприятно.

— А как, по-твоему, я должна реагировать на происходящее?

— Будет очень мило, если ты разрыдаешься и признаешься в том, что всю жизнь восхищалась мной. — Густав погладил брюшко. — Впрочем, сойдет и высокая оценка моего интеллекта.

— Я не знаю, что сказать. Просто не знаю.

— У тебя есть время до утра, дорогая. Объявим о помолвке часов в девять? Затем небольшой праздник, ну, и все как полагается.

— А если отец окажется сильнее?

Луминар вздрогнул. Прищурился, положил руку на кинжал. Но уже через мгновение жизнерадостно засмеялся:

— В этом случае, Клаудия, нас объединит смерть. Я позабочусь о том, чтобы ты умерла сразу же, как только перестанет биться мое сердце.

— Вот и верь после этого словам любви, — вздохнула девушка. — Все мужчины одинаковы.

— Давай объясним это тем, что я не хочу ни с кем делиться таким сокровищем? Ты будешь моей или ничьей.

— Увлекаешься пьесами Шекспира?

— Что делать, дорогая, мы ведь в Англии. Не «Гарри Поттера» же мне читать.

* * *

Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

18 декабря, суббота, 00.40

— Твоя смена будет сортировать еще десять ящиков. Это приказ, в натуре.

— Мля, нам что, до утра здесь горбатиться?

— Не понял, Дурич. Тебе плохо?

Петля угрюмо оглядел набычившегося Копыто. Докопался, фюрерский подхалим! Ишь, уставился, а сам уже готовится измену под корень выводить: одна ладонь на ятагане, вторая поглаживает рукоять пистолета.

— В натуре, боец, ты недоволен?

— Я уйбуй, — буркнул Петля.

— И чо с того? Решил, что пасть можно разевать? Петля опустил голову:

— Я доволен. Мне не плохо. Надо будет — еще сто ящиков переберем.

— То-то же.

Копыто постоял с минутку, плюнул и медленно потащился надзирать за происходящим дальше, в глубь подвала. Петля же перевел дух и вернулся к своему занятию: сортировке содержимого ящиков для пожертвований.

— Пора Копыто мочить, — прошептал стоящий рядом боец Ручка. — Совсем озверел, поганец.

— Я хотел, — так же тихо ответил Петля. — Оружие он, гад, отнял. А то бы…

— Да ты его одной левой!

— Знаю, знаю…