Царь горы

Не было огня, не было жгучей боли. Не было горящей руки, и ее самой не было. Не было ничего, кроме образов, помешавших ей спать. Неясных следов, становящихся все более и более зримыми, все более и более точными.

— Бран далак хари. Кунзар мосэр масар-куд.

Формулы слетали с губ, но Клаудия не слышала их. Она изучала рожденные кровавыми словами картины. Несмотря на использование одного из самых тяжелых арканов, полотно будущего все равно осталось расплывчатым. Какая-то сила не позволяла Глазам Спящего точно увидеть грядущее, какая-то сила скрывала правду, но даже сквозь завесу девушка почувствовала глухую тоску. Опасность увидел не ясный ум предсказательницы — ее ощутили чувства. Они не могли точно сказать, что будет, но кричали: «Берегись!»

— Сазыр унар хари. Сазыр…

Картинка распалась. Образы ушли. Девушка вытащила руку из пламени, быстро отошла от камина и в два глотка осушила огромный бокал еще теплого вина. Она торопилась заглушить боль, которая скрутила ее уже в следующий момент. Дикая, резкая боль. Страшно обожженная рука заставила Клаудию согнуться и до крови закусить губу.

«Главное, не потерять сознание!»

Она не хотела звать на помощь слуг, не желала показывать слабость. Заставила себя выпрямиться, вытерла выступившие на глазах слезы и медленно — специально медленно! — направилась в подвал, к камерам с пленными, к чужой крови, к самому лучшему средству от боли.

* * *

Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки

Москва, Бутово

17 декабря, пятница, 10.00

— Слова не забыл, Цицерон? — насмешливо поинтересовался оператор.

— Меня зовут Копыто, — с достоинством ответил уйбуй. — А мои предки создавали кэш-цивилизацию.

Несколько секунд шас оторопело разглядывал вставшего в позу дикаря, после чего отвернулся и принялся ковыряться в камере. Изредка сквозь невнятное бормотание до Копыто долетали отдельные слова: «Выучили!», «На шею сядут» и «Грамотные стали!», но уйбуй не обращал на них внимания. Он репетировал.

Несмотря на подозрительное отсутствие главных идеологов, проект «Кэш-цивилизация» активно развивался в заданном направлении. Комиссия, возглавляемая неутомимым Юсуром Томба, принялась намекать Зеленому Дому, что неплохо было бы оказать несчастной семье финансовую помощь. Речь шла о некоторых льготах по налогообложению. В казначействе Ее величества королевы Всеславы к подобным намекам отнеслись без должного энтузиазма, а потому шасы решили добавить несколько штрихов, призванных укрепить обывателей во мнении, что бедным дикарям надо помочь, а кто помогать не желает, тот, по сути, шовинист, бессердечный зверь и вообще пособник чудов. Опытные журналисты новую линию добавили без особых проблем, а для усиления эффекта Юсур решил устроить еше один публичный митинг в Южном Форте.

— Начинать пора, — нервно напомнил Умций. — У нас прямой эфир.

— Я помню, — вальяжно ответил Копыто. — Для меня это просто, мля, как два пальца об асфальт.

Конец хмыкнул, но промолчал. В принципе, уйбуй был не так уж и не прав: за последнее время Копыто пообтесался, попривык к невиданной доселе обстановке, к всеобщему вниманию, и телевизионная суета уже не вызывала у него трепета.

— А где народ? Народ где?

— Народ идет.

Из «Средства от перхоти» к трибуне неспешно брели дикари.

— Скажи им, чтобы быстрее! Мы не успеваем!

Умций посмотрел на часы и негромко выругался. Разумеется, Красные Шапки никогда не выходили в настоящий прямой эфир. «Тиградком» пускал репортажи с минутной задержкой, чтобы в случае необходимости редакторы смогли вырезать тот или иной фрагмент. Или вставить рекламу. Или просто объявить, что «по техническим причинам трансляция прервалась». Когда имеешь дело с дикарями, предосторожность не помешает. Но на этот раз Красные Шапки собирались на митинг так вяло, что лишней минуты у «Тиградком» не осталось.

— Кричите, придурки! — зашипел Умций.

Народ послушно ответил заученными воплями.

Взобравшийся на трибуну Копыто профессионально воздел руки, призывая сородичей заткнуться, профессионально оперся руками в поручни трибуны и профессионально рявкнул:

— Не позволим!

— Долой! — обрадовано заорали дикари.

— Да здравствует!

— Вовеки!!

Уйбуй выдержал гроссмейстерскую паузу и уверенно взялся за ведение митинга:

— Все говорят о трагедии кэш-цивилизации, мля! Весь Тайный Город нас жалеет…

— Правильно, — прошептал Умций.

— Да! — ревели Красные Шапки.

— Но кто нам, в натуре, помогает? Кто протягивает руку помощи? Что нам жалость, если наши дети забыли о Западных лесах? Хватит болтать, мля!

Умций, которому показалось, что уйбуя несколько заносит, собрался было сделать оратору замечание, но промолчал, увидев направленный в брюшко ятаган.

— Пусть говорит, — нехорошо улыбнулся Кувалда. — У него вефь получается, так?

— Так, — пискнул конец.

— Вот и пусть говорит.

А режиссер трансляции, знающий, что Копыто должен давить на жалость и требовать реальной поддержки, продолжал гнать картинку в прямой эфир.

— Докажите, что вам не все равно! Не заставляйте нас грабить банки! Мы хотим быть честными!