Царь Грозный

Так Кученей выговорила доходные места своим братьям и другим родственникам. Бояре уже ворчали, что скоро при дворе только и будут Черкасские. Конечно, это неправда, но Черкасских действительно вокруг царя слишком много.

Вообще-то, требуя от мужа выполнения своих капризов, Кученей и сама старалась угодить ему. По мелочам… Иван разрешил ей ездить на охоту в мужском платье. Государю и самому нравилось смотреть, как царица, переодевшись в черкеску, мчится во весь опор на красавце-скакуне, как кричит, гоня добычу, как при этом сумасшедшим огнем горят ее глаза, как полыхают румянцем чуть смугловатые щеки… Получив такое благоволение, Кученей в ответ пришлось ехать вместе с царем и его сыновьями в монастырь, да еще и не один.

Крестившись, наверное, нутро сразу не переменишь, Кученей оставалась дочерью гор, монастырские стены давили вольную черкешенку, душа не желала смирения. Духовник даже ужаснулся, когда она принялась спрашивать, как можно жертвовать собой или своими детьми ради других людей. Государыня не принимала смирения Божьей Матери.

– Но на свете так много людей, которые недостойны даже моей жалости!

– Жалости достоин любой человек, даже заблудший…

– Да нет, – морщилась Кученей, – я не о том! Я по рождению выше многих остальных вокруг, по замужеству тоже, как я могу быть равной боярыне, тем более холопке, мне прислуживающей?!

– Пред Господом все равны.

– Глупая ваша вера!

Хорошо, что этот разговор услышал ее брат Михаил, он буквально вывернул локоть сестры, чтобы спешно утащить за собой подальше. Та возмущенно сопротивлялась, ругаясь по-своему.

– Пусти, мне больно! Шайтан! Ты что, сдурел?!

– Ты соображаешь, о чем говоришь?! – зашипел ей в лицо Санлук. – Хочешь завтра отправиться в монастырь?!

Единственное, чего побаивалась Кученей, это заточения в монастырских стенах. Она замерла, вытаращив глаза на брата:

– Но я сказала, что думаю!

– Если бы сначала подумала, то промолчала бы! Если хочешь что-то спросить, то спроси у меня!

Спасло царицу и ее брата то, что ругались они не по-русски, никто ничего не понял. Священник только пожал плечами: хотя и крестили царицу, но, видно, сразу верой не прониклась. Надо сказать митрополиту, чтобы поговорил.

Митрополит Макарий стар, ему тяжело делать что-либо, но умные глаза святителя сразу увидели то, чего не заметил духовник. Царица только крестилась, получив очень дорогое для православных имя Мария, в душе она веру пока не приняла, пытается понять, когда призывают верить. Надо поменять священника и посоветовать новому чаще пересказывать государыне Священное Писание. Макарий подумал даже о том, что можно бы это делать одновременно с царевичами, детям тоже полезно послушать. Заодно и мачеха к ним привыкнет.

Худшего для своенравной черкешенки митрополит придумать не мог! Сидеть, вслушиваясь в тихий, монотонный голос священника, да еще и рядом с надоедливыми пасынками… Это чересчур! Кученей очень хотелось сбежать на волю, но в горницу, где шла эта беседе, неожиданно вошел сам Иван Васильевич и застыл, радостно блестя глазами. Жестом остановил попа, успевшего вскочить:

– Читай, читай, я тоже послушаю…

У священника от резкого движения книга упала с колен на пол и закрылась. Пока искал нужную страницу, государь успел погладить по головке младшего сынишку Федора и улыбнуться жене:

– Как славно! Мы с детьми слушаем святые слова…

Кученей понадобилась вся ее воля, чтобы не ответить резко, скромно потупив глаза, она постаралась скрыть под длинными ресницами бешенство и досаду. Царевичи устроились на коленях у отца и принялись со вниманием слушать священника. Правда, старший Иван ерзал, ему уже стало неинтересно, а вот Федор даже рот раскрыл, не отрывая восхищенных глазенок от лица попа.

Царица не помнила, как долго продолжалось ее мучение, конечно, сама Кученей не услышала ни слова из всего чтения, ее мысли были заняты совсем другим. А что, если прямо сейчас, вот здесь взять и броситься на шею к мужу, срывая с него одежду? Неужели посмеет отказать в близости своей красавице-жене? Она даже начала облизывать губы длинным языком, представляя, как отшвырнет царевичей, рванет вверх платье Ивана, пройдется по его волосатой груди губами и языком, а руки залезут туда, где их очень ждут…

И в эту минуту государь вдруг обернулся к ней с каким-то вопросом. Глаза его отнюдь не горели желанием.

– Что? – растерянно переспросила Кученей, забыв, что говорит не по-русски.

– Ты не слышишь? О чем задумалась?

Красавица едва нашлась что ответить, мол, от сидения в душной комнате разболелась голова, вот-вот упадет. Иван Васильевич недовольно поморщился:

– Я говорил, что надо поехать на богомолье вместе с детьми… Голова болит? Пойди приляг, лекаря пришлю.