Царь Медоедов

Думать, как было бы – «если», почти всегда пустая трата времени. Что, если бы, я всё-таки принял там постриг? Это самый известный и «популярный» монастырь в России. А самая живучая и опасная из страстей для монаха это тщеславие, и как и на Соловках, и в Оптиной, там присутствует дух «гордости» за монастырь, из-за того что братия – наследники предания когда-то живших там старцев. Зная себя, я начал бы бороться там с блудной страстью и лучшее средство это пост и ночные бдения. Я бы запостился, подумал бы, что страсть отступила. Но она «отошла» бы только для того, чтобы дать место тщеславию, прелести. После которой, моё «падение» было бы вопросом времени. Я очень сомневаюсь, что смог бы там жить. Вернулся в квартиру. Юля удивилась, что я так быстро.

– Меня выгнали из монастыря.

– Да ладно, почему?

– Вчера нас в городе вместе видел один трудник, а сегодня я не ночевал, он пошёл и доложил гостиничному.

– Зачем он это сделал?

– Конкуренция, боится, что молодых парней оставят в обители в качестве послушников, а его нет.

– И что ты будешь делать?

Открыл бутылку вина и сделал несколько глотков:

– Не знаю. С тобой теперь в Тверь вернусь. Надо вещи собирать. А потом, кто знает, может, позвоню отцу. Бабушка говорила, что он меня искал, даже приезжал сюда.

– В монастырь?

– Ага.

Мы сходили ещё за вином и под вечер, уже изрядно набравшись смелости, я позвонил отцу. Через пару дней мы встретились на конно-спортивном комплексе в Москве, где он был директором. Комплекс не обновляли со времён Союза, так что он представлял скорее печальное зрелище.

Мудрость не зависит от возраста, дети порой намного мудрее взрослых из-за цельности души. Если эта душевная «конституция» сохраняется, то человек избегает многих соблазнов и ему противен грех сам по себе, как что-то неправильное, лживое, несправедливое и нечистое. Примеры православных святых очень часто являют нам потаённые, скрытые силы души которые подымают её на поверхность из пучин греха и страстей. Самые яркие носители этой внутренней силы – Мария Египетская и Моисей Мурин. Я часто обращал мысленный взор на этих святых, потому что с моим образом жизни, помощи больше ждать было не откуда.

Жил я на комплексе в гостинице, в номере отца. Ближайшая церковь недалеко от метро. Я пришёл туда на Пасху и на входе двое охранников сообщили мне «благую весть» – что вход платный. Пасха стоит денег. Четыреста рублей… меня так возмутила эта коммерция, что я не пошёл.

Следующие полгода моей жизни проходили под «синим небом». Не то чтобы я пил часто, два-три дня я никогда не пил, не выдерживал организм, но пару раз в неделю стабильно. Только «разогнав кровь» я чувствовал себя хоть немного живым. В ресторане, где я работал, всё было паршиво. Убыточное предприятие, которое делало «кассу» на банкетах. Отец не мог начать перестраивать и обновлять спортивный комплекс, не мог привлечь спонсоров, он просто держал это «судно» на плаву. Это не входило в сферу интересов тех, кто его туда назначил. Некоторые работники его не любили, но всё равно побаивались. Пьяного охранника он утром как-то головой вниз запихнул в мусорный бак. На фоне ресторанного беспредела, мы с ним опять поссорились, я забрал в бухгалтерии, смешную по московским меркам зарплату, и приехал в Тверь. Через пару месяцев отец всё же собрался и решил купить мне жильё. Я ездил с риэлтором и на второй день мы посмотрели новый жилой комплекс на окраине города, который выделялся качеством. Таких домов у нас больше нигде не строили.

В конце октября сидя в баре с Вованом мы во хмелю рассматривали плакат плэйбоя в стиле пин-ап на стене. Тягостная пьяная атмосфера.

– Знаешь Вован, я думаю, что чтобы какой-то свет в твоей жизни в виде правильной девушки появился, нужно перестать этого хотеть и об этом думать. У нас же всегда «собственническое» настроение по отношению к счастью. Завладеть им и закрыться от всех. Наверное, это не правильно, поэтому судьба и не сводит ни с кем. Пока мы из этого эгоцентризма как в «Дне сурка» не выйдем… Ты слушаешь?

– Ага. Красиво стелишь…

– Ну ты издеваешься?! Нужно начать делать людям добро, не завидовать их счастью и всё такое.

– Пу-у-уф, пойдем, покурим.

– Пошли.

Вместо того чтобы встать и идти, продолжали тупо смотреть в стену перед собой, что-то в этом было метафоричное, в этой красной кирпичной кладке. Девушка, сидящая справа за стойкой задела меня локтём и что-то спросила. Я повернулся, она ответила на свой вопрос и засмеялась, я ничего не разобрал, то ли говорила она тихо, то ли я был слишком пьян.

– В точку.

– Меня зовут Ксения, а тебя?

– Иван, меня Иван, а это мой друг… Потап.