Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

– Так-то оно так! Но Пашков-то черес Оку ужо-то перелез верно. А мы-то, что ж? – возразил Болотников.

– Что тобе Пашков, атаман-воевода? У Пашкова с собой припасу воинского раз в пять поболе нашего. Государь-то Димитрий в Елец и пушки, и пищали, и мушкеты, и свинец, и зелье, и дроб с ядрами обозами посылал. Готовились ведь с прошлой осени к походу Азовскому. Да и в войске у Пашкова почти сплошь всё служилые люди – дворяне и дети боярские оборужные и доспешные, – отвечал Юрлов, слегка трогая перстами тонкие усы.

– Верно сие, сказанное тобою, Юрлов! – промолвил атаман Солома Казак, оглаживая усы и бороду. – Однако и на Угре стояти долго ли мочно? Трубецкой и Шуйский большие силы соберут и сами черес Оку перелезут и к нам с десного ль плеча, со спины ль зайдут.

– Што ж предлагаете, господа-атаманы? – спросил Болотников.

– Мыслю яз, – вымолвил в некотором раздумье Беззубцев, – перелезти черес реку ни в одном, а в розных местах. И не разом, а один во след другому. Первыми пущай вплавь тронутся казаки – с тысячу комонных и перебредут Угру выше верстах в семи от сего места. Там сторожи наши броды повызнали и выведали. А след поидем тут, но опять же не скопом… Тем временем казаки, как перебредут реку, воеводам московским в спину и ударят. А мы – отсель!

– Толико совет мой тобе, Иван Исаич[8], коль заутря пошлеши Угру перелезать, отряди на время часть пищальников и семь пушек зде – на десном берегу. Как знати, не ровён час сие ся вовремя и покажет, – посоветовал Юрлов.

После совета, когда уже воеводы и атаманы стали расходиться по своим отрядам князь Василий Александров-Мосальский подошёл к Юрлову и тихо спросил:

– Хощу спросити тя, Юргий, не возьми в обиду, видались мы ранее с тобою? Уж больно голос твой и стать мне знакомы. Да по лику из-за повязки твоей, не узнаю тя.

Юрлов внимательно посмотрел на Мосальского, дождался, когда всё оставили избу, огладил тёмно-русую бороду и расправил длинные усы. Молча снял чёрную повязку с головы, обнажив розово-багровый шрам и пустую глазницу.

– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас! Э-эх, борода твоя многогрешная! – произнёс Мосальский, вглядываясь в лик Юрлова и творя крестное знамение дрожавшей рукой…

* * *

На рассвете 23 сентября на берегах Угры раздались первые выстрелы, затем загрохотали пушки и закипел бой. Казаки переправились через Угру выше по течению и отвлекли на себя дворянскую конницу московского войска. Но когда на левый берег переправилась большая часть пешего повстанческого ополчения, оно было обстреляно из пушек с левобережных высот и понесло большие потери. Затем по пешцам ударили стрельцы. Ополченцы сошлись с ними в соступе и даже потеснили их. Но стрельцы перестроились и дружно выпалили по повстанцам. Ополчение побежало к берегу, оставляя убитых и раненых. Казаки после кровавой сабельной схватки также были отброшены к левому берегу и стали поспешно «перелезать» на правый. С трудом назад переправилось немногим больше половины повстанческого войска. На левом берегу Угры осталось около пяти тысяч убитых и раненых. На правом берегу Беззубцев и Юрлов заранее собрали около пятисот стрелков с пищалями и мушкетами. Те начали перестрелку со стрельцами через Угру. Немедля на берег выкатили семь орудий, из которых открыли огонь дробом по левому берегу. Тут уж московские стрельцы и дворянское ополчение понесли немалые потери, и отошли к высотам. Но приказ Шуйского московские воеводы исполнили – «воров» Болотникова отбили от Калуги и выбили за Угру. В том бою погиб воевода Александров-Мосальский.

В записях Разрядного приказа о тех событиях была сделана запись, де 23 сентября «был бой бояром и воеводам князю Ивану Ивановичу Шуйскому с товарыщи на усть Угры с воровскими людми. И воровских людей побили с тово бою от бояр. Пригонял к государю с сеунчом (посыльным) князь Михайло Петрович Борятинской. А от государя со здоровьем и золотыми прислан… стольник Василий Матвеевич Бутурлин»[9]. Награждение воевод «золотыми ефимками», свидетельствовало о том, что Болотников потерпел на Угре серьёзное поражение. Но победа далась московским воеводам немалой кровью. Князья Иван Шуйский и Трубецкой потеряли около полутора тысяч убитых и тяжело раненых дворян, детей боярских и стрельцов.

Однако, московские воеводы не были готовы к тому, что последует. Повстанческое войско Болотникова было отброшено, но восстание против Шуйского и бояр разрасталось. Гражданская война в России имела свою логику, и развивалась по своим законам. Воеводы, выиграв сражение, пошли к Калуге, чтобы дать отдых войскам. Но в Калуге уже с утра слышался отдалённый гул сражения. Калужане заволновались. В то самое время, когда Болотников потерпел поражение, посадское население города восстало против Шуйского. Московских воевод калужане «в Калугу не пустили, заворовались и Крест целовали вору».

* * *