Царь всех болезней. Биография рака

Возможно, при виде всей этой пышности сторонний наблюдатель решил бы, что Фарбер уже почти нашел лекарство от лейкемии, а новенькая больница – это своеобразная дань успеху. На самом же деле конечная цель по-прежнему ускользала. Бостонская группа Фарбера добавила в схему лечения лейкозов новое вещество, стероидный гормон, и теперь, благодаря тщательно подобранным комбинациям стероидов и антифолатов, ремиссии удлинялись еще на нескольких месяцев. Но даже при самой агрессивной терапии лейкозные клетки рано или поздно обретали устойчивость к препаратам и принимались размножаться снова, подчас еще агрессивнее. Дети, игравшие с куклами и паровозиками в светлых залах первого этажа, неизменно возвращались в мрачные больничные палаты – в бреду, коме или агонии.

Одна женщина, ребенка которой в начале 1950-х лечили от рака в клинике Фарбера, писала:

Осознав, что почти все дети, которых я вижу вокруг, обречены умереть в ближайшие месяцы, я не переставала удивляться царящей там жизнерадостной атмосфере. Правда, если присмотреться, можно было заметить, что глаза родителей подозрительно блестели от пролитых и непролитых слез, а многие из вроде бы пышущих здоровьем круглолицых крепышей выглядели так из-за противолейкозного препарата, вызывающего отеки и нетипичное отложение жира. А сколько было детей со шрамами, с жуткими опухолями в самых разных частях тела, детей без руки или ноги, побритых налысо, бледных и изнуренных после недавней операции, хромающих или прикованных к инвалидному креслу, кашляющих и истощенных![250]

Эта реальность не могла укрыться от внимательного взгляда. Фарбера, уютно устроившегося в новом просторном здании и окруженного исполнительными помощниками, должны были терзать эти упрямые факты. Он томился в западне собственной “комнаты ожидания”, продолжая искать очередное средство, которое дало бы больным детям еще пару месяцев ремиссии. Его пациенты, поднимавшиеся по технологичной теплой лестнице, весело катавшиеся на музыкальной карусели, купавшиеся в лучах нарисованного счастья, умрут почти с той же неизбежностью и от тех же видов рака, как и в 1947-м.

Однако более продолжительные и глубокие ремиссии несли Фарберу еще одно послание: ему следовало наращивать усилия и дальше, чтобы дать лейкемии бой по всем фронтам. “Острый лейкоз, – писал в он 1953 году, – отвечает несравненно лучше, чем прочие формы рака, <…> на новые, разработанные в последние годы препараты. Их применение позволяет продлять жизнь, смягчать симптомы и возвращать пациентов на недели, а то и многие месяцы к гораздо более счастливой и даже нормальной жизни”[251].

Фарбер нуждался в средствах на ускорение поисков еще более мощных антилейкозных лекарств. “Мы продвигаемся с предельно возможной скоростью”, – писал он в другом письме. Однако для него и она была недостаточной. Финансы, добытые им в Бостоне, “истощились до пугающе малой суммы”. Созрела необходимость в более активном движении, более крупной рабочей площадке и, вероятно, более масштабном видении рака. Фарбер перерос дом, который построил Джимми.

Часть II Нетерпеливая война

Есть два главных человеческих греха, из которых вытекают все прочие: нетерпение и небрежность. Из-за нетерпения люди изгнаны из рая, из-за небрежности они не возвращаются туда. А может быть, есть только один главный грех: нетерпение.

Из-за нетерпения изгнаны, из-за нетерпения не возвращаются.

Франц Кафка[252]