Царь Живых

Славик осекся. И больше Ваню иностранными производными от его имени не называл. Не только в этот вечер. Никогда.

Фирма, говоришь…

Ваня мысленно усмехнулся. Вот в чей огород камешек… Крепко задел Полухина Максим со своей старой ТОЗ-8. Неизвестно, на кого и как он охотился из нее в Сибири, – но в клубе за два месяца вплотную подошел к норме мастера. Причем исключительно на баллах. И без оптики! С обычным открытым прицелом… Ничего себе новичок-“мазилка”..-. Свои достижения Макс объяснял бесценными качествами доставшейся от деда мелкашки. Славик долго его обхаживал, уговаривал – и выкупил-таки, подзаняв и подкопив, тозовку за хорошие деньги… Как и следовало ожидать, ничего не изменилось – Макс с прежним успехом стрелял из “маузера-автомата” с цейссовским прицелом, – а Славик после двух позорных провалов расколотил в щепки приклад дорого доставшегося раритета…

Он не сказал ничего, посмотрев в упор на Славика. Тот смутился:

– Ну, не знаю… Может, и не стоит… Но обмен баллов на очки надо изменять, это точно…

– Я скажу тебе одно…

Ваня подошел к шкафу, проделал ряд хитрых манипуляций с сенсорными кнопками, невидимыми под фанеровкой, – набрал код и отключил механизм самоликвидации. Узкая горизонтальная панель сползла, открыв потайное отделение. Личный сейф, полагавшийся мастерам, – там, в семи склянках, были заспиртованы трофеи. Семь склянок – семь очков. Еще три – и звание гроса твое. Всего три склянки…

Впрочем, грубое слово “склянка” не подходило к тончайшему лабораторному стеклу “Кавалер-Симекс” – никакого искажения-преломления, все как на ладони… Ваня посмотрел на коллекцию и повторил:

– Я тебе скажу одно – в уставе ничего дословно не сказано про обмен баллов на очки. Там сказано про обмен хвостов на уши. Пусть “мазилки” идут со связками крысиных хвостиков в валютный обменник. Я свои добытые никому не отдам…

Сквозь прозрачные спирт и стекло действительно виднелись уши.

Человеческие.

Клуб официально назывался “Хантер-хауз”. Дурное название, честно говоря, – Прохор придумывал. Ваня – для себя – предпочитал попрощег подотдел очистки.

Подотдел, он же клуб – как организация с написанным на бумаге уставом и членскими взносами, – оформился пять месяцев назад. Примерно в то же время интерн Булатова впервые (и не без оснований) заподозрила, что сошла с ума.

Женщину убивали жестоко.

Цепной пилой.

Щетинящаяся зубьями цепь дрогнула, дернулась и стала серой, смазанной, полупрозрачной от быстрого движения.

Обнаженная женщина смотрела на нее игольно-точечными зрачками – равнодушно. На губах застыла бессмысленная улыбка. Женщина была далеко.

Но ее безжалостно втащили сюда – в кошмарную для нее реальность. Цепь коснулась кожи – легко, почти ласково—и тут же отдернулась. Наискось живота протянулся алый след. Цепь на долю секунды потемнела – и снова стала прозрачно-серой.

На третьем касании женщина закричала – боль пробила блокаду наркотика. Задергалась всем телом. Сыромятные ремни держали крепко. Цепь продолжала свои бездушные ласки. И только через несколько минут вгрызлась в тело по-настоящему. И пила, и женщина зазвучали по-другому: пила – басовитее, натужнее, женщина зашлась в граничащем с ультразвуком вопле…

Кровавые ошметья полетели в лица зрителям.

– Ну и где здесь искусство? – спросил Тарантино с легкой брезгливостью.

Крупные капли крови и крохотные кусочки мяса сбегали по экрану – изнутри. Так казалось. На самом деле они, конечно, попадали на объектив камеры.

– Так в чем тут искусство? – повторил Тарантино. – Все составляющие этого кича просты, как использованный презерватив: вокзальная поблядушка, шприц с дурью и бензопила… Бабу коллективно попользовали и расчленили… Где сюжет? Где конфликт? Где интрига?

Интриги на экране не наблюдалось. Камера показывала, как пила буксует в отдельных фрагментах – уже не дергающихся.

– Народ любит кич, – возразил собеседник. – Зато такие ленты можно печь со скоростью две штуки в неделю. Не слишком даже повторяясь – всевозможных механических устройств придумано достаточно. Тут и интрига появляется: а что новенькое будет у “Веселых потрошителей” в следующий раз? И некоторые находки совсем не дурны… Ты видел, кстати, серию с промышленной мясорубкой? Вполне изящно…

Тарантино лишь фыркнул. Собеседник продолжил:

– А пока ты закончишь свой очередной шедевр, зритель тебя забудет… Зритель ждать не любит. Ему нужна новая порция – раз в неделю по меньшей мере.. Короче: когда я получу готовую кассету?

Тарантино поскреб щеку. Фирменный станок, имитирующий при бритье полуторанедельную щетину, обошелся ему в круглую сумму – имидж требовал жертв…

– Есть некоторые проблемы… – осторожно сказал Тарантино. Слукавил – проблема уже была захоронена в укромном месте. – Исполнитель главной роли… хм… вышел в тираж… Поиски дублера с подходящей фактурой займут некоторое время…

– Да-а? Некоторое? А ты не напомнишь, дорогой друг, когда ты получил у меня аванс?

Тарантино вздохнул. Напоминать о грустном не хотелось. И он объявил решительно:

– Завтра подберу типаж, послезавтра начну съемки…