Царь Живых

— Есть такой приборчик…. — Дэн порылся на столе, — вытащил из кучи странных конструкций одну, небольшого размера, и протянул Ване. — Прими на память о нашем разговоре. У меня таких несколько. В полость стрелки надо поместить каплю крови укушенного и раскрутить на рассвете…

Гироскоп, подумал Ваня. Скорее даже гирокомпас. Изящная подставка, несколько бронзовых окружностей, вложенных одна в другую… В самой середине — стрелка-сосудик. Но всегда указывать эта стрелка будет не на Полярную звезду, как в обычных гирокомпасах… На Наю, девушку с распущенными чёрными волосами. На вампира.

— Они наиболее слабы под вечер, до полуночи, — сказал Дэн словно между прочим.

Ваня смотрел в бездонно-синие глаза и думал, что их обладатель скорее всего знает всё: и о нём, и о Славке, и о Наташке, и о девушке-вампире Наоми.

А он, Ваня, знает только одно.

Каким будет Испытание.

Его Испытание.

Полгода назад.

Она была красавицей.

Не той красотой — что в глазах смотрящего, в которую надо долго вглядываться, дабы увидеть и понять — никого красивее для тебя на свете нет. Её красота била наповал — достаточно держать глаза открытыми.

Она могла выбирать из многих — и, выбрав, могла без особого труда заполучить любого. Почти любого… И, как часто в таких случаях бывает, выбор её оказался странен.

Даже страшен.

Чёрные волосы разметались широкой волной — и на белых подушках казались ещё чернее. Он — стоял у окна. Молча. Неподвижно. Смотрел на бесконечный хоровод снежинок. Смотрел очень долго — казалось, он забыл обо всём. Или просто спал.

Но это лишь казалось. Она позвала — и он оказался рядом. Быстро. Почти мгновенно. Когда его звали — он бывал очень быстр. И — очень нетороплив, и ласков хотя странными порой казались его ласки. Страшноватыми. Но девушке с редким именем Наоми — нравились.

Губы ласкали, губы, руки — прекрасную грудь. След недавней любовной игры — круглый отпечаток перешедшего в укус поцелуя на её шее — почти не виден под слоем тонального крема — никто и не увидит, никто не удивится двум крохотным, но глубоким ранкам-проколам среди отпечатков зубов.

Она отдаётся ему, закрыв глаза. Его серо-стальные глаза открыты.

Но спят.

Света на лестничной площадке не было.

Они столкнулись у Ваниной двери — два тёмных силуэта. Выскользнувшая из лифта Наташа и легко отшагавший шесть этажей вверх Ваня. Она отшатнулась было, но тут же узнала знакомую плечистую фигуру — и выдохнула с облегчением. Она шла из Публички медленно, неуверенно и… сразу всё стало легко и просто, не надо думать и гадать, как встретит её Славик. Бедный Славик… Бедный — пока он Славик…

…Кол был утоплен тупым концом в диван — и торчал остриём под углом примерно сорок пять градусов. Полухин лежал на полу, рядом. Неподвижный. Голый по пояс. Наташка вскрикнула.

Ваня нагнулся, взял за руку. Пульс есть. Не ахти, но есть… Перевернул — поперёк левой стороны груди протянулась царапина… Глубокая, рваная, заполненная спёкшейся кровью — скорее даже рана. Глаза закрыты — обморок? На паркете небольшое кровавое пятно — натекло. Понятно… Ладно, не смертельно, жить будет…

Наташка, не дожидаясь распоряжения, уже подходила с аптечкой. Ваня внимательно посмотрел на острие кола — торчащее как раз на уровне сердца.

— Знаешь, он хотел стать мужчиной… — Слова падали медленно, как камни на дно реки. — По-всякому хотел… А сейчас, по-моему, — стал.

Немая сцена. Звуков нет, звуки ушли в самоволку.

«Хантер-хауз». Прохор один. Мрачен, лоб хмурится. Всё просчитано, до крохотных мелочей, — но Прохору тревожно. Он хорошо знает Ваню.

Крыльцо. Вечерний сумрак. Крупно: ноздри Прохора втягивают воздух. Раздуваются.

Уходит решительным шагом. Впереди мигающие отблески огней, музыка (но она не слышна).

Чуть позже. Возвращается с девицей. Молодая, но не чересчур. Лет восемнадцать. Прохор не любит рисковать ни в чём. Крашеная. Короткая юбка. Красивые ноги. Большая, немного уже отвисшая грудь.

Чуть позже. Внутри. Девица, наклонившись, опирается о стол. Юбчонка задрана, блузки нет. Прохор ритмично двигается сзади.

Крупно: ладони мнут грудь. Большую и чуть отвислую.

Крупно: лицо Прохора — всё тревожней. На лбу капли пота.

Чуть позже. Прохор стоит лицом к зрителям. Ниже его пояса — затылок девицы мерно движется вперёд-назад. Крупно: лицо Прохора — недоумённая злость нарастает.

Чуть позже. Девица (теперь — совсем голая) ложится, почти падает на пол, на медвежью шкуру. Лицом вниз. Шкура искусственная, но этого не видно. Прохор наваливается сверху.

Крупно: лицо девицы. Искажено. Рот раскрыт, но крика не слышно. Ей больно. Не привыкла к анальному сексу. Ещё не привыкла. Сейчас видно, что мех медведя — фальшивый.

Крупно: лицо Прохора. Облегчение, лоб разглаживается — ненадолго.

Чуть позже. Девица одевается. Прохор протягивает ей деньги. Губы девицы раскрываются, недовольно кривятся. Прохор бьёт её по лицу. Она берёт деньги. Уходит.

Прохор один.

На лице тревога.

Глава 15

— Тебя убьют, — обречённо сказала Наташа.

Он с чисто академическим интересом активизировал дар — идти в «Хантер» всё равно было надо. Дар тактично промолчал. И то ладно…