Царь зверей не лев

Африканец заулыбался еще слаще.

— Не дам я за такое дерьмо двести шиллингов! — разразился мой друг и покровитель.

— Это и в самом деле дерьмо? — поинтересовался я.

— Да ты что. Это редкая старинная работа, — ответил он мне на родном языке. — Но двести шиллингов, это же кошмар!

Африканец за нами потихоньку наблюдал, и я был уверен, что он абсолютно точно понимает каждое слово. Мне стало любопытно, что будет дальше.

— Нет, я все-таки дам ему прикурить, — шепнул мне Тонда, и без всякого интереса сказал:

— Приходи через шесть дней, я скажу тебе.

Африканец удалился, а мой друг и покровитель с упрямым видом уставился на двери. Правда, продолжалось это недолго, так как они тут же открылись, в них возник владелец ценного экспоната и с непроницаемым выражением лица заявил:

— Бвана, ты хочешь маску воина, я хочу свои деньги, я приду через пять дней.

— Хорошо. Ты придешь через пять дней.

Владелец ушел. Шаги его все удалялись, а Тонда становился все более мрачным. Через минуту шаги стали приближаться, в дверях снова появился владелец ценного экспоната.

— Бвана, ты хочешь маску воина, я хочу свои деньги, я приду через четыре дня.

— Хорошо. Приходи через четыре дня.

Снова удаляющиеся шаги, и снова Тонда сидит мрачный как туча, снова все повторяется сначала.

— Ты хочешь маску воина, я хочу свои деньги, я приду через три дня.

Тут я уже от любопытства чуть совсем не умер. Я видел, какую внутреннюю борьбу переживает Тонда, напряжение все возрастает... а вместе с напряжением в нем накапливается злость.

Последний диалог был следующим:

— Бвана, ты хочешь маску...

— Да ничего я не хочу!!! — кричал Тонда.

— Поэтому я приду через два дня.

— Не приходи ты через два дня.

— Твоя правда, бвана! — с открытой душой отозвался владелец ценного экспоната. — Зачем приходить через два дня, когда я уже пришел?

Тонда отдал ему двести шиллингов, и на этом дело кончилось.

— Представляешь, как эта маска будет смотреться в музее? — восторгался он. — Этот тип меня, конечно, надул, но я тебе сейчас же докажу, что умею покупать и подешевле. Ты только погоди...

Пока он все это говорил, он успел свеситься из окна и с превеликим интересом рассматривал что-то там на улице. Естественно, что мне стало тоже интересно. Я тоже высунулся и увидел, что восемь дедов волокут на плечах обтесанный камень, направляясь прямиком к нашему посольству.

Странный груз оказался статуей. Тонда осмотрел ее со всех сторон.

— Что вы за нее хотите? — спросил он наконец.

— Пятьсот шиллингов, — ответил один дед за всю компанию.

— Ха!.. Пятьсот шиллингов?! — рассмеялся Тонда. Он смеялся очень долго, мне даже пришлось удивиться, как это у него здорово получается, потому что в данном случае ему было вовсе не до смеху. Статуя была и в самом деле очень ценная, даже мне это стало ясно с первого взгляда.

— Слушай, а сколько она может стоить? — спросил я потихоньку.

— Триста, — ответил мой друг и покровитель и снова начал смеяться. — Даю пятьдесят шиллингов.

Наступила тишина. Признаюсь, что даже меня такая сумма заставила попридержать дыхание. В голове у меня все перепуталось. Я всегда считал Тонду благородным, честным человеком, и вот вам, пожалуйста... Мне было жаль этих стариков. Дальний путь из диких джунглей в город был для них, конечно же, огромным жизненным испытанием. И конечно же, только по этому случаю они оделись так цивилизованно, так что мне было еще больше жаль их, когда я смотрел на эти заплатанные одежки с крикливыми рисунками на них.

— Ни на шиллинг больше! — грозился Тонда.

Деды стояли около стены. Тот, который начал разговор и по всей видимости был у них переводчиком, важно проговорил:

— Бвана, мы пришли к тебе из Танзании, так что одна дорога нам стоила больше, чем пятьдесят шиллингов.

— Это ваши проблемы, — ответил Тонда загадочно. Кто знает, как они истолковали эти проблемы. Но то, что их хотят обмануть, это они понимали точно. Один я ничего не понимал...

— Пятьсот шиллингов! — возмущался Тонда. — Да вы с ума сошли!

— Это ты с ума сошел, бвана! — заявил дед-переводчик, а все семеро остальных стали повторять то же самое. Сначала это напоминало чтение стихов, а потом стало похоже на пение:

— Он с ума сошел! Он с ума сошел!..

Мне эта сцена напомнила Уганду. В нашем лагере катастрофически убывали запасы, приходилось все уменьшать и уменьшать порции еды, но ведь наших работников мы были обязаны кормить! У меня возникли опасения, что в лагере произойдет что-то вроде восстания.

— Бвана, не бойся, — утешал меня наш повар. — Мы не уйдем. И куда же мы пойдем? Нам с тобой хорошо.

Действительно, все были уверены, что "бвана не даст никому пропасть, бвана уж что-нибудь да придумает". Но как я все это должен был устраивать? Из-за кошмарной засухи повсюду не хватало продуктов, положение было отчаянное. Мне удалось разведать, что примерно в двухстах километрах от нас находится городок, где расположены военная комендатура и госпиталь, так что в общем и целом была кое-какая надежда хоть что-нибудь там раздобыть.