Царь зверей, том 3

— Всегда можно найти иной путь. — сказал я, достав кинжал, при виде которого глаза у Белой Смерти полыхнули огнём. А затем всё изменилось.

Исчез дом уединения правителя, сад и ближайшие окрестности дворца. Материя сжалась вокруг меня, заключая в каменную тюрьму, но я был готов к этому фокусу. После уничтожения ковчега мы отрабатывали тысячи вариантов вторичных факторов, и заточение было одним из них.

Шагами сквозь пространство я выбрался из ловушки и тут же был вынужден уходить от огненной тюрьмы, подгоняемой грохотом колокола. Невидимая сила сжала меня только для того, чтобы распасться на тысячи потоков энергии, не подконтрольных противнику, а затем сработала наша ловушка.

Вершитель, чей первый натиск не удался, попробовал сбежать, напоровшись на замаскированную серую пелену. Вот только в отличие от остальных, он продолжал двигаться и восстанавливаться быстрее чем порядок ломал его ткани. Но главное — это его замедлило, ровно до момента как я оказался рядом.

А потом… свет вспыхнул, и я едва успел заслониться бронёй, скрытой под одеждой, когда на меня обрушился поток чистого хаоса. Первородной силы, что не подчинялась никаким законам и ограничениям.

— Ты слишком глубоко забрался, мальчишка, и слишком о многом забыл. — в руках вершителя появилась боевая коса и он прыгнул вперед, а одновременно с этим на меня обрушились миллионы ударов со всех сторон. Вполне материальных, а не силовых или энергетических. Доспех трещал, но держался пока враг не оказался слишком близко.

Больше никаких ловушек. Никаких хитростей. Я просто раскрыл червоточину и дал ей поглотить столько, сколько она могла. Попавший в серую зону сектант дёрнулся, пытаясь уйти в сторону, но в этот момент на встречу высвобожденной мною силе ринулась другая, в тысячи раз более сконцентрированная, и при этом неоднородная, расходящаяся на бесконечное множество путей и потоков.

Каждый из них вгрызался в серость Тьмы, даря ей краски, раздирая на лоскуты, распадающиеся радугой, пробиваясь всё ближе ко мне. И казалось, что Вершитель должен быть счастлив такому повороту, но вместо этого в его глазах плескался искренний первобытный ужас.

Он дернулся, попытавшись уйти в сторону. Скрыться. Но поток безжалостного света захлестнул его, словно плеть, тело Белой Смерти начло меняться, пошло буграми, язвами, из него начали вырастать белые побеги, корни и ветви, затем проступили ребра, кожа провисла мешками, он вмиг постарел, рухнул на колени, но ещё до того как достиг земли его кости рассыпались в прах.

Я остался стоять, прилагая к этому все усилия, а напротив, примерно в километре, нестерпимо горела звезда Хаоса. Червоточина, что давала этому миру силу, и человек, что стоял перед ней на коленях — первый сектант, император, ключник что не позволял силе вырваться и окончательно поглотить весь мир, превратив людей и даосов во что-то новое, и куда худшее. По сравнению с чем даже первозданные демоны лишь щенята.

На размышление у меня было не так много времени. Сигма пыталась что-то орать, но я и без неё понимал — мы пробили державшуюся десять тысяч лет плотину, и если сейчас её не заткнуть — мир падёт. Превратиться ли он в новую звезду? Станет миром демонов или просто видоизменится до неузнаваемости было не так важно.

Людям, никаким людям, в этом мире уже не жить.

Глава 23

— Я заберу всё и всех, что смогу забрать. — произнёс я, и существо у червоточины покачало головой.

— Хорошо, я заберу всё, что смогу забрать и всех, кто захочет. — поправился я, и получив кивок шагнул ближе. Червоточина хаоса выплеснула ещё больший поток силы, который обрушился на дворец, превращая его в руины. Сидящие в медитации боги исчезли во вспышке света. Ударная волна обрушилась на меня, а следом за ней пришло всепожирающее пламя, в сотни раз сильнее чем то, что разрушило бастион-Альфа.

Но червоточина порядка лишь жадно поглощала все поступающие в неё потоки энергии. Она была в сотни раз меньше, чем разожравшаяся дыра в хаос, но обладала не меньшим потенциалом. Сцепив зубы, я продвигался вперед, камни под ногами крошились под давлением. Земля превращалась в лаву и тут же замерзала черным обсидиановым зеркалом, только чтобы пойти трещинами.

Шаг за шагом, я шел к разрушительному, испепеляющему свету, неся в себе всепоглощающую тьму спокойствия и мира.

Когда между червоточинами осталось меньше ста метров, я понял, что больше не могу сделать ни шага. Давление энергий было столь велико, что в них можно было упереться руками. И тогда я сделал то, на что никогда не решился бы до этого. Ударил себя в грудь и вырвал червоточину вместе с окружающей её плотью.

Выставил перед собой, словно факел тьмы и это развеяло безжалостный свет, дало шагнуть ещё дальше, тело ломалось с каждым движением. Область защищенная нулификатором, сужалась и таяла на глазах, а затем один из разноцветных лучей пробился к самому черному сердцу и утонул в нём.