Tsaregradskiy_Franko_Kratkaya_biografiya..417236

Этот ожесточенный конфликт привел к раздорам в национальном масштабе. Армия к тому же столкнулась с правительством по вопросу: должна ли Испания участвовать в Первой мировой войне? К неудовольствию некоторых генералов, по экономическим причинам Испания была вынуждена занять позицию нейтралитета. Это дало возможность экспорта товаров обеим противоборствующим сторонам, что вызвало промышленный бум в северных провинциях. Однако влияние аграрного, латифундистского сектора оставалось первостепенным из-за системы неравного, выгодного ему налогообложения. Это заставило почувствовавшую свою силу, недовольную промышленную буржуазию выступить с требованиями политической модернизации общества. Армия играла активную, но противоречивую роль в этой неустойчивой ситуации. Хотя средние чины офицерского состава тоже страдали из-за низкого денежного содержания, анахроничной системы продвижения по службе и присвоения званий и выступали против политической коррупции, они испугались, когда баскские и каталонские промышленники, вознамерившиеся получить свою долю военных прибылей, стали финансировать националистические движения. В то же время среди активйой части сельских и городских трудящихся происходили волнения, вызванные трудностями военного времени и инфляцией. В этой ситуации социалистические профсоюзы, объединенные во Всеобщий союз трудящихся (ВСТ), и их соперник, анархо-синдикалистская Национальная конфедерация труда (НКТ), объединились в надежде, что совместная всеобщая забастовка может привести к свободным выборам и реформам.

В 1917 году армейские офицеры, возглавлявшие внешне реформистские «советы обороны», на какое-то неправдоподобно короткое время объединились с рабочими и капиталистами в требовании покончить с продажной системой ка-сикизма. Накануне военной катастрофы 1898 года среди промышленников, интеллектуалов и буржуазии также была распространена поддержка какой-либо формы национального возрождения. Однако суждения левых о том, что в стране плохо: «отсталая идеология правящего класса, продажность и коррупция политической системы, апатия масс», и о методах решения этих проблем: «полномасштабная программа модернизации, основанная на европейских моделях», абсолютно не совпадали с мнением военных. Для левых обновление страны означало замену коррумпированной системы касикизма посредством демократических реформ; правые для уничтожения этой системы хотели использовать армию в качестве «стального хирурга»; промышленники же искали нечто среднее. Левые склонялись в пользу региональной автономии, в то время как армия, одержимая идеей целостности страны, выступала против дальнейших имперских потерь национальных территориальных образований. Понятие о нации как о «заболевшем теле», которое страдает от «расчленения», или потери территорий, ставшее важным элементом франкистской пропаганды, в то время было составной частью идеологии правых.

«Обновленческая» риторика лишь слегка маскировала взаимоисключающие программы всех этих политических сил. Консервативный премьер-министр Эдуардо Дато ловко использовал несовместимые требования трудящихся, промышленников и армейских офицеров для упрочения власти окопавшейся латифундистской олигархии. Он подкупил армию экономическими уступками, спровоцировал преждевременный призыв социалистов к всеобщей забастовке 10 августа 1917 года, к которой еще не была готова НКТ, а затем использовал армию для разгрома забастовщиков. В результате — убито восемьдесят, ранено сто пятьдесят и арестовано свыше двух тысяч рабочих. Юный майор Франко оказался одним из «ответственных за восстановление порядка» среди мирных забастовщиков на шахтах Астурии, где его «африканская ярость» выплеснулась на мирные селения, породив оргии насилия, грабежи, избиения и пытки. Это был первый раз, когда Франко направил колониальную жестокость, обычно практиковавшуюся в войне с марокканскими племенами, против рабочего класса Испании. И это будет не в последний раз.

Несмотря на успешное подавление рабочих волнений, правительство начало понимать, что общественное мнение нельзя умиротворить только переходом армии к оборонительной стратегии в Марокко и сокращением военных расходов. Эта политика не удовлетворяла и «африканцев», но Франко, проявив корыстный прагматизм, которым он вскоре будет славиться, публично не поддержал их, не решившись подвергать опасности свое положение среди военных в Овьедо. Стремясь расположить к себе коллег в континентальной Испании, он политически ориентировался на «советы обороны», хотя их цели вряд ли совпадали с его долгосрочными интересами.