Tsaregradskiy_Franko_Kratkaya_biografiya..417236

Двойственное отношение Франко к возможному военному перевороту отчасти изменилось, когда 16 февраля Народный фронт одержал победу на выборах с небольшим перевесом, но получив при этом огромное количество мест в кортесах. Для Франко ликующие толпы, заполнившие улицы, означали победу коммунизма и анархии в Испании. Для генерального директора Гражданской гвардии генерала Себастьяна Посаса — старого «африканца», который, по-видимому, в порядке исключения остался верным Республике — это было «законным выражением радости республиканцев». Франко пытался убедить премьер-министра Портелу, чтобы тот оставался у власти и вывел на улицу войска или же передал бы Гражданскую гвардию и ударные части полиции под его личное командование, пока не подойдут армейские части для восстановления порядка. Однако все было напрасно _ч Тем не менее, уступая его яростному напору, военный министр Николас Молеро сумел убедить осаждаемого со всех сторон президента созвать правительство для обсуждения вопроса о введении чрезвычайного положения. Портела согласился объявить его на восемь дней. Президент издал декрет, по которому Портела получал полномочия для отмены конституционных гарантий и введения чрезвычайного положения, когда тот сочтет это необходимым.

Через несколько минут после объявления решения правительства Франко предпринял абсолютно незаконный шаг, попытавшись ввести чрезвычайное положение без санкции Портелы и Посаса. Это было в первый раз в жизни, когда он пошел против закона. Но отнюдь не последний. Возможно, ему очень захотелось снова ощутить вкус неограниченной власти, который Франко почувствовал во время подавления восстания в Астурии. А может, он убедил себя, что армия имела моральное право идти на любые шаги, чтобы аннулировать результаты выборов. В любом случае его незаконные действия не получили поддержки ни со стороны Гражданской гвардии, ни полиции, которые отказались выступить без непосредственных приказов Посаса. Инициатива Франко завершилась ничем. Во время этого кризиса он находился ближе, чем когда-либо, от вооруженного восстания. Генерал разрывался между убежденностью, что армия имеет данное Всевышним право вмешиваться в гражданские дела, и врожденным нежеланием бросать вызов высшей власти, а также нервирующим страхом перед провалом. Испуганный тем, как близко он подошел к краю пропасти, Франко поспешил заверить Портелу, что не замешан в каком-либо военном заговоре, поскольку «армия... не обладает моральным единством, необходимым для предприятия такого масштаба». Косвенным образом он давал понять, что был бы счастлив предоставить армию в полное распоряжение премьер-министра, если тот пожелает прибегнуть к «неограниченным средствам государства» для аннулирования результатов выборов. Портела этого не сделал.

По мере того как приближался момент передачи власти Народному фронту, возникала масса новых безумных планов военного восстания. 17 февраля генерал Годед в Мадриде предпринял попытку вывести войска на улицы, однако По-сас приказал Гражданской гвардии окружить все казармы. 18 февраля Хосе Кальво Сотело посетил Портелу с целью убедить его, чтобы тот использовал Франко, мадридский гарнизон и Гражданскую гвардию для наведения порядка. Однако это предложение, как и схожие с ним обращения к премьеру Хиля Роблеса и Франко, приняты не были. Временное правительство подало в отставку утром 19 февраля. В тот же вечер власть была передана воспрянувшему духом Асанье. Его трогательное обращение к нации — «пробил час, когда испанцы перестали расстреливать друг друга», — не нашло отголоска у обиженных генералов. Незамедлительное смещение Франко с должности начальника генерального штаба еще больше усилило его личную ненависть к Асанье и способствовало превращению сомнений и страхов перед вооруженным восстанием в пламенное желание уничтожить Народный фронт любой ценой.

Новое правительство сразу же рассредоточило неблагонадежных офицеров по разным уголкам страны. Годеда назначили генерал-капитаном Балеарских островов, Молу сделали военным губернатором Памплоны, а Франко, несмотря на его горячие заверения, что «в Мадриде он более полезен армии и нужен для сохранения спокойствия в Испании», отправили на Канарские острова в должности командующего военным округом. И хотя это был важный пост, он воспринял новое назначение как ссылку. Во время прощального визита у президента Алькалы Саморы генерал пообещал: «Что бы ни случилось, там, где буду я, не будет коммунизма».