Tsaregradskiy_Franko_Kratkaya_biografiya..417236

Не нюхавшая пороха, совершенно не опытная Народная милиция на голом энтузиазме одержала несколько неожиданных побед, которые поставили крест на намерении Молы пройтись маршем с севера прямо на Мадрид. А взбунтовавшиеся против офицеров нижние чины сохранили Республике военно-морской флот, который держал под контролем

Гибралтарский пролив. И хотя с помощью нескольких небольших судов через пролив все же было переправлено достаточно «африканцев», чтобы обеспечить успех восстания в Кадисе, Альхесирасе и Ла-Линеа, Франко и основные силы его армии самым позорным образом застряли в Марокко. И если бы Республике удалось удержать их там, мятежники наверняка проиграли бы войну.

А в самой стране традиционно правые регионы — города и сельские районы, где духовенство обладало большим влиянием, — склонялись на сторону мятежников, в большей же части деревень Андалусии власть, при горячей поддержке безземельных крестьян, захватили левые. Пока республиканское правительство в бессилии разводило руками, народные силы заложили основы автономного управления в крупных городских и промышленных центрах, включая Мадрид, Валенсию, Барселону, Малагу и Бильбао. В результате противоречий и разброда в офицерском корпусе в Мадриде Республика сохранила столицу. Генерал Фанхуль был арестован республиканской милицией. Вдохновленные успехом в столице, группы Народной милиции волнами направились на юг, в направлении Толедо, и на северо-восток, в Гвадалахару, где на время верх одержали мятежники. В Толедо полковник Хосе Москардо, собрав около тысячи карлистов и фалангистов, укрылся в Алькасаре, дворце-крепости, возвышавшейся над городом и рекой Тахо, предварительно взяв в заложники гражданского губернатора, а также жен и детей нескольких известных левых деятелей. В то же время Гвадалахара была легко отвоевана частями Народной милиции.

В Гранаде заместитель Франко в Сарагосе, полковник Мигель Кампинс, поначалу отказался ввести военное положение и в течение двух дней раздумывал, прежде чем присоединился к восставшим. И хотя затем он все же это сделал, полковник был осужден за «мятеж» и расстрелян 16 августа неумолимым Кейпо де Льяно, который решительно отверг настоятельные просьбы Франко о помиловании. Кроме Кам-пинса, к ужасу генерала Посаса, весь офицерский корпус гарнизона Гранады и гражданские гвардейцы присоединились к восставшим. После нескольких дней боев город был взят.

Пока республиканцы изыскивали возможности для организации сопротивления в Валенсии, Севилья была занята Кейпо де Льяно, выступившим по радио с решительным заявлением: «Мы пойдем до конца и будем защищать наше правое дело до тех пор, пока в Испании останется хоть один марксист». Захват аэропорта оказал неоценимую услугу делу мятежников. Однако Франко был отнюдь не в восторге от того, как резво действовал Кейпо де Льяно, заложивший основу для установления личной власти в Севилье, где вскоре его портреты украсили город.

В Басконии роль Гражданской гвардии оказалась решающей, как и предсказывал Франко. В районах, где она осталась верной Республике, восстание было истреблено на корню. Там же, где Гражданская гвардия уклонялась от исполнения долга или активно поддерживала мятежников, Народный фронт терпел поражение.

В Галисии Ла-Корунья была взята путчистами 20 июля, после чего они захватили и всю провинцию. В тот же день в Эль-Ферроле бой между республиканскими военными моряками и восставшими сухопутными войсками завершился захватом последними нескольких боевых кораблей и главной морской верфи. Отец Франко, который проводил лето в родном доме с Агустиной, застрянет в Эль-Ферроле до конца войны.

Провинция Леон также попала в руки восставших. Однако к тому времени, как генерал Годед дошел до Барселоны, мятеж там уже был подавлен анархистами и членами Гражданской гвардии, оставшимися верными Республике. Поражение Годеда оказалось серьезным ударом для повстанцев и обеспечило верность Республике всей Каталонии. В Барселоне революционные толпы маршировали по улицам, чтобы продемонстрировать, по словам одного молодого социалиста, «власть и силу масс». Как без обиняков выразился Джон Уитекер из чикагской «Дейли ньюс»: «Если бы мне пришлось в нескольких словах резюмировать социальную политику националистов, это было бы чрезвычайно просто: массы превосходили националистов в количестве, последних пугала перспектива того, что им придется перевоспитывать и учить эти массы, и потому они задались целью уменьшить их количество».