Цареубийство 11 марта 1801 года

Несомненно, в душе молодого императора должна была происходить тяжкая борьба. Его восшествию на престол, сопровождавшемуся ликованием и проявлениями любви, предшествовало пролитие крови и прочие ужасы. Справедливое отвращение, которым его родительница воспылала к действовавшим в ужасной трагедии лицам, являло тягостный контраст с попустительством и безнаказанностью заговорщиков, на которые государя обрекала необходимость. Наиблагороднейшие порывы разбивались тут о его беспомощность. Покарать преступление он был бессилен. Страдая от столь прискорбного противоречия душевных велений, государь осыпал императрицу-мать всеми проявлениями внимательной почтительности; он охотно уступал ей всё придворное представительство; Александр старался предупредить все желания и фантазии Марии Фёдоровны и даже мирился с большой её влиятельностью во всём, что не касалось наиважнейших государственных дел. В этом образе действий инстинктивно чуялось какое-то искупление и признание трогательного долга по отношению к вдове Павла.

Эта заведомая для всех и неоспоримая авторитетность матери над сыном возбуждала в высокой степени зависть и недоброжелательство со стороны графа Палена. Он ведь надеялся, что станет управлять и империей и императором, а действительность разбивала все его надежды, и он сознавал себя униженным, благодаря влиянию вдовствующей императрицы. Пытался он и клеветать на Марию Фёдоровну и создать противовес её влиянию. Пален обнаруживал в своих действиях больше, чем опрометчивость, а на многочисленные предостережения друзей отвечал неизменно: «Бояться императора! Он не посмеет меня тронуть!» Жестокие слова эти, несмотря на преднамеренность и гнусный смысл, которые Пален думал им придать, разбивались о чистоту славы императора Александра.

С одной стороны, и императрица-мать не упускала случаев указывать императору на неприличие удерживать вблизи своей особы и во главе важнейших государственных дел личность, которая подготовила умерщвление его родителя, а с другой стороны, и граф Пален всеми возможными способами старался убедить государя в зловредности материнского влияния. Отчаявшись в успехе своих наветов, граф принялся возмутительнейшим образом поносить императрицу-мать. Между прочим, рассказывали, будто у него вырвалось и такое заявление: «Я расправился с супругом, сумею отделаться и от супруги!» В припадке озлобления и наглости Пален распорядился убрать из какой-то церкви образ, только что подаренный императрицей.

Эта дерзость, конечно, не могла пройти незамеченной. Императрица-мать заявила Александру, чтобы тот немедленно же выслал графа Палена из Петербурга, в противном случае столицу покинет сама Мария Фёдоровна.

Два часа спустя граф Пален был выслан под охраной фельдъегеря в свои курляндские имения с воспрещением пожизненного въезда в Петербург и Москву.

Русское общество отнеслось с полным равнодушием к вести о падении могущественного вельможи, даже приобретшего некоторую популярность своим преступлением. Я знаю через моего отца, который был другом детства и сотоварищем графа Палена по военному поприщу и поддерживал с ним сношения по самую его смерть, что граф Пален со времени ссылки совершенно не выносил одиночества в своих комнатах, а в годовщину 11 марта регулярно напивался к 10 часам вечера мертвецки пьяным, чтобы опамятоваться не раньше следующего дня.

Умер граф Пален в начале 1826 г., через несколько недель после кончины императора Александра...

ЗАПИСКИ КНЯЗЯ АДАМА ЧАРТОРЫЙСКОГО

Князь Адам Чарторыйский, известный польский политический деятель, двадцатидвухлетним юношей принимал участие в военных действиях 1792 г. против русских и после неудач, постигших поляков, должен был эмигрировать, что повлекло за собой конфискацию всех имений Чарторыйских. Императрица Екатерина, на ходатайства князя Адама и его брата Константина о снятии секвестра, потребовала, чтобы они явились в Петербург и оставались здесь как бы в виде заложников. Оба брата исполнили требование, в 1795 г. приехали в Петербург и были радушно приняты при дворе и в высшем обществе. Князь Адам сблизился с великим князем Александром Павловичем и между ними завязалась тесная дружба, возбудившая подозрение императора Павла, который поспешил удалить князя Адама, назначив его посланником в Сардинию. Тотчас по кончине Павла, в 1801 г., Чарторыйский поспешил вернуться в Петербург и сделался одним из самых интимным и доверенных друзей императора Александра. Он играл видную роль в первые годы царствования Александра, но затем последний охладел к нему, и Чарторыйскому пришлось уехать из Петербурга в Вильну, где он был назначен попечителем учебного округа. В 1823 г. князь Адам совсем оставил службу и поселился в своём имении Пулавах. Во время польского восстания 1830 г. он занял пост президента сената и национального правительства. После подавления восстания Чарторыйский навсегда перебрался в Париж, где и умер в 1861 г.