Цареубийство. Николай II: жизнь, смерть, посмертная судьба

Из следственных материалов, которыми располагал Соколов, вытекало, что кремлевские мечтатели планировали публичный суд над царем, — почему же они переменили свое решение? Такие вопросы Соколова не интересовали. Более того, он не допускал самой их постановки. В теорию «еврейского заговора» не укладывались возможные разногласия в Кремле или Екатеринбурге, или трения между ними. Вопрос о степени виновности отдельных лиц — на месте и в центре — тоже отпадал. Само собой разумелось, что главные виновники — евреи, а все остальные — либо орудие в их руках, либо подставные фигуры, призванные закамуфлировать еврейский характер преступления.

Идеологию такого «расследования» с лукавой прямотой изложил Дитерихс:

«Когда совершается какое-либо событие, в котором участвуют евреи, или хотя бы один еврей, то психология народных масс всегда обобщает их участие и относит события к разряду совершенных будто бы всем еврейским народом. В поступках и деяниях одного еврея виновным считается весь еврейский народ. Народная масса не способна пока проводить грани между Янкелем, старьевщиком в Теофиполе, и Янкелем Свердловым, председателем ЦИКа в Москве; между Исааком Юровским, часовщиком в Харбине, и Янкелем Юровским, руководителем идейного преступления в Ипатьевском доме, между Рубинштейном, гением музыкального мира, и Бронштейном [Троцким], гением кровавых социалистических операций. Для толпы, да и для значительной части интеллигентной общественной массы, всякое зло, творимое при участии того или другого Янкеля или Лейбы, исчерпывается нарицательным определением — еврей… Следовательно, преступления Бронштейна, Голощекина, Янкеля, Сруля суть преступления евреев, еврейского народа. Еврей один никогда не действует, за одним, кто бы он ни был, всегда стоят все другие евреи, весь народ. Такова психология масс. Это первая роковая историческая ошибка, осложняющая соответственное разрешение “еврейского вопроса“»[325].

В книгу Дитерихса перенесены все антисемитские мифы, когда-либо появлявшиеся в истории: эрудиция в этом вопросе у генерала была знатная. Особенно пространно он рассуждает о деле Бейлиса (знала кошка, чье мясо съела!). По его логике, существенно не то, совершают евреи ритуальные убийства или не совершают, а то, что «народная масса» в это верит.

Лукавые генеральские потуги на то, чтобы самому дистанцироваться от «народного» антисемитизма, перекрываются энергией ненависти, достигающей большого накала: