Цареубийство. Николай II: жизнь, смерть, посмертная судьба

Чтобы предполагаемая принадлежность «екатеринбургских останков» царю, его жене и дочерям превратилась в действительную, требовалось сопоставить их ДНК с генетическим материалом их ближайших сородичей. Романовы и представители королевских династий сперва насторожено отнеслись к просьбам предоставить образцы крови или другой генетический материал. Но, убедившись в том, что идентификация останков производится честно, согласились.

Образцы ДНК предполагаемой царицы Александры Федоровны (скелет № 3) и трех ее дочерей (№№ 5,6,7) были сопоставлены с генетическим материалом внучатного племянника царицы принца Филиппа (герцога Эдинбургского) — внука родной сестры Александры Федоровны. Родство было подтверждено почти со стопроцентной вероятностью. Неясность оставалось только в отношении самой младшей из захороненных дочерей: была ли это 19-летняя Мария (если так, то сожжена вместе с Алексеем была Анастасия), или то была 17-летняя Анастасия (а сожжена Мария).

Сложнее оказалось с мужским скелетом № 4: в нем была обнаружена очень редкая митохондриальная мутация. У Романовых, предоставивших свой генетический материал, этой мутации не было. Ее и не могло быть, ибо они были родичами царя по мужской линии, а митохондрии переходят к потомству только от матерей. На фоне практически полного совпадения очередности в цепочках нуклеотидов, в одной позиции, № 16 169, было обнаружено расхождение.

«К середине 1994 года членам правительственной комиссии стало ясно, что под Екатеринбургом обнаружены останки царской семьи. Единственный вопрос, тревоживший генетиков, состоял в том, что одна позиция в генотипе Николая II отличалась от подобной у его ныне живущих родственников»[346].

Чтобы исключить сомнения, нужен был генетический материал близкого родича царя по материнской линии, а лучше всего — его собственный.

Как ни поразительно, но такой материал имелся… в Японии!

Когда Николай был еще наследником престола, Александр III отправил его в кругосветное путешествие. В Японии на него неожиданно напал какой-то помешанный самурай и дважды ударил саблей по голове. Самурая схватили, пострадавшему оказали медицинскую помощь. Ранение обошлось без тяжелых последствий, но произвело на наследника столь удручающее впечатление, что он вернулся домой. А повязка с пятнами августейшей крови хранилась в Японии как памятная реликвия. П.Л. Иванов пытался заполучить несколько нитей из нее, но переговоры, длившиеся полгода, были безрезультатными. Только после личного обращения прославленного музыканта М.Л. Ростроповича к императору японские власти согласились допустить россиян к реликвии.

Ростропович живо интересовался вопросом идентификации «екатеринбургских останков», всячески поддерживал исследователей, финансировал некоторые проекты. П.Л. Иванов отправился в Японию на личные средства Ростроповича. Увы, генетический материал, сохранившийся на «исторической» повязке, оказался загрязненным. Возлагавшиеся на него надежды не оправдались: для сопоставительных исследований он не годился.

Ближайшим родичем Николая II по женской линии был сын его младшей сестры Ольги Тихон Николаевич Куликовский. Он жил в Торонто (Канада). К нему и обратился П.Л. Иванов, как «официальный представитель России в международной комиссии по изучению обстоятельств гибели Царской семьи». Безрезультатно. Затем к Куликовскому обращался прокурор-криминалист В.Н. Соловьев, обращались официальные представители центрального правительства России и властей Свердловской области. Главный судебно-медицинский эксперт России В.О. Плаксин пытался воздействовать на него через Российское Дворянское Собрание, через деятелей Русской Зарубежной Церкви, через представителей дома Романовых… Куликовский был непреклонен.

В апреле 1993 года он неожиданно умер от инфаркта, после чего делались попытки получить образцы его крови, оставшиеся у его вдовы Ольги Николаевны. Видимо, следуя завету мужа, она отвергала все просьбы.

Куликовский был самым близким, но не единственным родичем Николая по женской линии. Графиня Ксения Шереметьева-Сфири и герцог Файф согласились предоставить образцы крови. Результат сопоставления их генетического материала с ДНК скелета № 4 оказался неоднозначным.

Не оставалось ничего другого, как потревожить покоившийся в Петропавловском Соборе прах младшего брата Николая, великого князя Георгия, умершего молодым от туберкулеза. Добиться эксгумации его тела было непросто, пришлось снова задействовать тяжелую артиллерию в виде Мстислава Ростроповича. Он и помог преодолеть сопротивление тех, кто считал эксгумацию останков великого князя Георгия кощунственным и недопустимым.