Цареубийца. Подлинные мемуары графа Орлова

С. Торелли. Аллегория на победу Екатерины II над турками и татарами

– Вы, верно, о княжне Таракановой? – догадался Григорий Владимирович.

– Догадлив, племянник, – проворчал граф. – А ты, господин философ, слыхал про княжну Тараканову? – обратился он ко мне.

– Кое-что слышал, но жду вашего рассказа, если соблаговолите, – ответил я.

– Что же, если я взялся про жизнь мою рассказывать, так и про это расскажу… Два чёрных пятна есть на одеждах моих: одно – смерть императора Петра Фёдоровича, другое – похищение княжны Таракановой; хотя как посмотреть… Впрочем, сами судите, а я ничего не утаю, – решительно произнёс граф. – Случилось это вскоре после войны с турками. Пока наша армия остатки их войск добивала, объявился у нас в тылу, в Оренбургских степях, ещё один самозваный Пётр Третий. Был это беглый донской казак Емелька Пугачёв; о нём долго говорить не буду, ныне его история хорошо известна, но что странно – выпускал он манифесты свои не только на русском, но и на немецком языке, и недурно написанные. Позже выяснилось, что сочинял их сын моего заклятого друга Шванвича, Михаил, о котором я уже говорил, но тогда императрице померещилось, что заговор сей был европейскими врагами затеян, чтобы с трона её свести.

Подозрения эти усилились, когда в Европе некая персона также принялась манифесты выпускать, в которых провозглашала себя «принцессой Владимирской», дочерью покойной императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Разумовского. Сия «принцесса» Екатерину узурпаторшей называла и о своих правах на корону российскую предерзко заявляла. Императрица розыск провела, но никто в точности сказать не мог, была ли «принцесса Владимирская» истинной дочерью Елизаветы Петровны или прямой самозванкой.

И. Миодушевский. Вручение письма Екатерине II

С Пугачевым императрица кое-как справилась, бунт подавила, однако с «княжной Таракановой», как она сию особу прозвала, поскольку в роду Разумовского таковая фамилия водилась, справиться труднее было, ибо из России её не достать. Вот Екатерина и решила на меня эту задачу возложить; так всегда было – в самых трудных случаях не я искал, а меня искали, не я просил, а меня просили, – и теперь просительницей оказалась наша самодержавная императрица. Нужды нет, что место Григория при ней Потёмкин уже занял, – без графа Орлова всё равно не могла она обойтись!

Приняла меня Екатерина в малом кабинете, где она обычно доклады выслушивала; я невольно подумал, что в личных её покоях теперь Потёмкин обретается.

– Как живётся-можется, граф Алексей Григорьевич? – спросила она полушутливо. – Завидую я вам иной раз: ни семьи, ни детей, семеро по лавкам не сидят.

– Вам тоже, ваше величество, семь ртов кормить не приходится, – в тон ей ответил я.

– Ах, граф, каши на всех хватило бы, но как говорят: «Кашу свари, да ещё и в рот положи»! Младшенький мой, коего ты восприемником был, ленив, учиться не желает, ни к чему расположения у него нет, а старший на мать волком смотрит, мечтает место моё занять, – пожалилась она. – С мужем мне вовсе житья не было, а ныне его тень меня преследует: то там, то сям самозванцы объявляются. А ныне кузиной самозваной я обзавелась: княжна Тараканова называет себя дочерью тётушки моей Елизаветы Петровны.

– Самозванцы и раньше появлялись, чего беспокоиться? – сказал я. – С ними просто поступали: камень на шею – и в воду!

– Но иногда самозванцы на трон усаживались, – возразила императрица, – к чему и княжна Тараканова превеликую охоту имеет. Ездит она по всей Европе, союзников себе ищет, грамотки прельстительные рассылает; не пора ли, граф, бродяжку сию под крепкий замок поместить?

– Прикажите, ваше величество, и вам её из-под земли достанут, – говорю.

Кабинет Екатерины II

– К вам я хотела обратиться, Алексей Григорьевич, но не с приказом, а с просьбой, – смотрит на меня императрица. – Кто лучше вас сделает?..

– В России много ловких людей, отчего же вы ко мне обращаетесь? – возражаю я.

– «Умного не обманешь, только себя потеряешь», – говорит императрица, – поэтому без утайки вам скажу: есть две причины, граф Алексей Григорьевич. Первая – с тех пор, как я с братом вашим Григорием рассталась, многие мои недоброжелатели решили, что на Орловых можно теперь в игре против меня карту поставить: как привели Орловы к власти Екатерину, так и другую особу приведут, коли Екатерина их обидела.

– Ваше величество!.. – возмутился я.

– Знаю, граф, знаю, что это пустые домыслы; вы и братья ваши мне верны, – она взяла меня под руку. – Однако неприятели мои думают, что вас на измену склонить можно, – и грех было бы таковым их просчётом не воспользоваться. «На ловца и зверь бежит»; сделайте вид, что вы против Екатерины пойти готовы, тогда бродяжка сама в ваши сети попадёт.

Вторая причина, отчего именно вам сию миссию выполнить надлежит, очевидна, – улыбается императрица. – Княжна Тараканова к мужчинам большую тягу имеет, в любовных интрижках она весьма замечена – так уж перед таким кавалером, как вы, конечно, не устоит!

– Что же, мне с ней амуры крутить? – спрашиваю.