Царев город

— Садись, слушай. Русские по-хитрому крепость строить начали. Они, на крутой берег реки надеясь, ни стен, ни башен по нему пока не возводят. Канавы сделали, на аршин каменную кладку поставили, по бревну — два положили и все. Ворота, башни, стены они со стороны леса делают, где подходы есть.

— Разумно.

— Про меня и моих конников они знают, а про тебя, Демерджи, они не должны знать. Ты не обижайся, я потому твою ватагу запер, чтоб никто не убежал и русским о тебе не донес. Князь, конечно, думает, что я своими конниками на крутой берег не пойду, а я и в самом деле не пойду, он этот берег оголит. Я обойду город с двух сторон и ударю ему в спину. Вот тогда вы с Ярандаем на крутой берег заберетесь и в городе большой шум сделаете.

— На берегах, премудрый, я полагаю, еще окопы должны быть, боевая охрана. Пока мы с ними возимся...

— Ты мои слова дослушай до конца, тогда и спрашивай. Я вперед вас сотню Аббаса пошлю, она ва'м место до-берега реки расчистит, а через лед не пойдет. Потому как людей лед выдержит, а лошадей нет. После Аббаса на берег выйдут люди Ярандая, полтыщи охотников — они* стрелами крепость засыплют, чтобы ты спокойно через лед перешел и на крутину забрался. Как ворвешься в город, знак дашь. За тобой люди Ярандая пойдут. К тому времени я со стороны леса успею. Как только мои джигиты в город вломятся, вы сразу уходите. Иначе вас вместе с русскими изрубят. План мой понял?

— Теперь мне все ясно. К утру воинство мое будет готово.

Но мурза и тут схитрил. В ватаге оставил Аббаса, сам прискакал не утром, а в тот же день, в сумерки, приказал:

— Поднимай людей! Выступаем!

Менее чем за полчаса вся ватага выстроилась у землянок.

— Все тут?

— Все. Трое хворых в землянке остались да Настька. дочка моя, с дитем.

— Бабу и хворых увезти в илем Ярандая. Здесь никого не оставлять. Да благословит аллах нам путь!

* * *

Воеводы на своем чисто военном совете, куда даже Ешку и Звягу не позвали, разработали план отражения вражеского удара. Передовые разъезды уже донесли: мурза Аталык тронулся всей силой на запад. Иван Андреевич Ноготков хоть и ссорился в каждом походе из-за мест, но здесь неожиданно сказал князю Шеховскому:

— В деле возведения града сего большим воеводой я считаюсь, но когда время .пришло содеянное защищать, тут уж, Петр Михайлыч, твое первое слово.

— Я, воеводы, так мыслю, — медленно заговорил Ше-ховской, — Аталыка в город надо пустить.

— Ну-ка, ну-ка! — Вельский подсел к Шеховскому.— Занятно узнать, а как мы его отсюда потом вытурим?

— Святого князя Александра Невского вспомним. Он рыцарей на лед озера Чудского заманил, да там всех и утопил. Надобно обоз из города вывезти, людей тут оставить мало, все воинство в лес вывести. Парень тот, Дениска, мне сказывал: на крутой берег мурза шлет русскую ватагу, а она хочет в сторону уйти. Сам мурза непременно в обход пойдет, конное войско ныне токмо для того и служит. А когда он ворвется в острог, вот тут мы на него и навалимся. В крепостной тесноте коннице буде худо.

— А запалить он крепость нашу не успеет? — спросил Вельский.

— Чего палить! Дерево на стенах ,и башнях сырое, храм возводится из камня.

— Ему, я полагаю, будет не до того, — сказал Ноготков.— Он не дурак. Оу из крепости, яко из мышеловки мышь, выскочит.

— А мы ему выскочить не дадим. Мы его с крутого берега сбросим.

Обсудив еще десяток мелких дел, воеводы разошлись.

Крепость каждую ночь стала ожидать налета ногайцев.

VI

Крепость помалу строилась,, город потихоньку рос, а Ешка был недоволен. Де'ло приобщения инородцев к православной вере, ради которого он сюда и приехал, стояло на месте. Не было храма! Мыслимое ли дело, люди всей округи собрались в одно место, сейчас бы только проповеди и читать, а храма нет.

— Другой раз такой большой народ в одно место не будет, — сказал Актуган Ешке. — Город построим, разойдемся кто куда. Опять тебе большую палку в руки брать придется да по илемам ходить.

— Храма нету, Актуганушко, — печалился Ешка.

— А ваш бог разве только в храме живет? Наш юмо в каждой роще живет. Ты зачем большой храм ждешь? Маленький храм сделай.—И Ешку осенило. Попросил он у Ноготкова плотника да столяра и поставил на втором бугре вне крепости часовенку. Мала была часовня: толстый кряж в полторы сажени, на нем будочка, в ней икона богоматери. Над будкой крышка, под крышкой крест. Мала была часовня, а через много лет встал на ее месте главный городской собор. И стал Ешка по ночам (днем работать надо) приглашать к часовне черемис, служить молебны, читать проповеди, рассказывать о боге, о Христе, о Егории-Победоносце, о святых великомучениках.

Зимние ночи долги. И выспаться можно, и молебен послушать, про русского бога узнать. Ешка в такие вечера» преображается. Одевает фелонь, рясу, камилавку. Округ часовни запалит сотню свечей, они мерцают в ночи волшебно, завораживают людей. Вокруг Ешки пономари, дьяконы хор из подьячих и служилых людей гремит песнопениями Ешка машет кадилом, псалмы поет густо, басом.