Царев город

— Пока все, слава богу, мирно. Если не считать...

За окнами в сенях полыхнул свет факелов — это шла царская семья. Годунов выскочил из-за стола, бросился^ ■ двери. Взял под руки вошедших Федора и Ирину, посадил на большое место за столом. При входе царской четы все встали. Федор махнул рукой в сторону Иова, сказал ласково:

— Ты, святейший, сиди. Ты ныне выше меня поставлен — над всей землей православной ты хозяин, всем праведным христианам ты пастырь. Трапезу нашу благослови, — царь встал, склонил голову под руку патриарха. Подошла к Иову и царица.

— И ты, Борис, и ты.

— Я уж благословен, государь.

— Царь голову склонил, а тебе лишний раз лень?

Борис пожал плечами, но под благословение еще раз

подошел.

Вошли слуги, чтобы прислуживать за столом, но царь взмахом руки отослал их. На недоуменный взгляд Годунова ответил:

— Ныне тут богослужителей трапеза, а не моя. И прислуживать святым отцам не зазорно не токмо тебе, шурин, но и нам с царицей. Ты, Борис, архиепископам меду поднеси, я с патриархом выпью, а ты, Иринушка, отца Иоахима почествуй. Ныне он святое действо спас и нашей милости удостоин будет.

Федор первым поднялся, налил в золоченые чарки вино, подал одну Иову, другую поднял сам. Борис налил вино Варлааму и Александру, Ирина поднесла чарку Ешке.

— Выпьем, православный, за третий Рим!

— А четвертому не бывать! — добавил Иов и выпил вино. Царь в иные времена на всех пирах только пригуб-лял вино, но ныне выпил чарку до дна и, улыбаясь, глянул на Ешку.

' — Поведай мне, отче, какие словеса сказал ты ослице

валаамской? Не токмо я, весь народ на Москве зело хочет об этом знать. И как ты надоумился?

— Божьим повелением, государь, — Ешка сказал это искренне, без хитрости. Он выпил и верил, что мысль ему внушена была богом. — А сказал я словеса простые: «Возгордись, блаженная, ты всея земли патриарха везешь. Иди с богом». И она безропотно пошла!

— Ах, как хорошо! Сии слова великого чуда достойны. Проси у меня чего хочешь за это — исполню!

— И попрошу, государь! — Ешка осмелел, а Годунов обрадовался. Он был уверен, что поп попросит денег на храм, царь пообещает, и ему, Годунову, не придется тратиться из своей казны. — В минулый раз государыня-матушка обещала мне дать указ о прощении вины давнему разбойнику Илейке Кузнецову и его ватажникам. Ныне они Царьгород не токмо отстраивать помогали, но животы клали на защите его от ворогов.

— Шурин! Разве такой указ доселе не дан?! Я же помню — подписывал.

— Нет, государь. Ты хотел подписать, да не успел.

— Как же это я так?

— Захворал ты, Федя, — ласково напомнила Ирина,

Ей не хотелось, чтоб царь вспомнил об истинной причине,

— Разыщи его, шурин, я подпишу!

— Сейчас?

— Завтра. И чтоб отец Иоахим этот указ непременно увез с собой.

— Сделаю, государь.

— Я тебе завтра напомню, Федя. — Ирина уводила разговор от злополучной ссоры во время подписания указа. — Пам, государь, еще два города в черемисских лесах строить надобно, и пусть беглые люди в те места идут и пользу державе приносят.

— Истинно, государыня! Чем им задарма по лесам шататься да бунтовать, да разбойничать. И народов тех, кои в лесах диких живут, потребно привлекать к государеву делу мерами кроткими, а не силоЪ. И еще храмы надо там строить, монастыри возводить. И денег на сие святое дело жалеть не надо.

Иов повернул голову в сторону Ешки, он понял, что поп осмелел, и разошелся, и сейчас государь тряхнет патриар-шью казну. Нужно было немедля уводить разговор в сторону.

— А ты ведь схитрил, отец Иоахим?

— Когда, святейший?

— Ты ослице валаамовой не то слово на ухо шепнул. Ты ее не блаженной назвал. Я слышал.

— А как? — Ешка и сам забыл, как назвал ослицу.

— Не в том суть, боголюбивый Иов, — Годунов тоже понял уловку патриарха и решил порушить ее с тем, чтобы тряхнуть и святую казну. — Я мыслю, что отец Иоахим нрав: денег на храмы и монастыри жалеть не надо. Теперь Москва не просто Москва, а средоточие вселенской православной церкви. И со всех ныне действующих храмов на земле деньги в патриаршью казну потекут обильно. И я мыслю, святейший патриарх повелит храмы и монастыри на черемисских землях строить не мешкая.

— Да уж повелю, боярин, — Иов хитро глянул на Годунова. — Я, как и ты, мыслю: более радеть об осиянии тех вемель светом христовой веры некому.

— Как это некому? — царь захмелел, хлопнул ладонью по столу. — Из моей казны денег дадим тоже. Город сей царев али не царев?!

— Наш город, государь, наш, — сказала Ирина, обнимая Федора за плечи. — И завтра же мы о воспоможении храму подумаем. А сейчас тебе пора на покой.

— Да, да,- Иринушка. Что-то голова у меня разболелась...

# * *