Царевич Дмитрий. Тайна жизни и смерти последнего Рюриковича. Марина Мнишек: исторический очерк

Когда на Северщине заполыхал пожар восстания, Шуйский стал опасаться присутствия поляков в Москве. Ведь их было несколько сотен, и они были вооружены. Бояре пытались разоружить пленников, но поляки заявили, что скорее умрут, чем сдадут оружие. Их оставили в покое, разрешив ношение холодного оружия. Было принято решение выслать поляков в дальние города. Князь Константин Вишневецкий поехал в Кострому, Стадницких отослали на Белоозеро, Тарлов – в Тверь. Наконец 26 августа наступил черед Мнишеков. Сандомирскому воеводе с дочерью и родней было предписано выехать в Ярославль. Юрий Мнишек не хотел покидать Москву – давали знать о себе старческие болезни, а Москва была единственным городом в России, где имелись аптека и иноземные врачи. Но Шуйский настоял на скорейшем отъезде, пообещав прислать ему необходимые лекарства (слова своего царь не сдержал).

Мнишеков сопровождали бернардинцы, приехавшие с Мариной в Москву, – и среди них отец Анзеринус, – шляхтичи и прислуга. Всего набралось 375 человек. В качестве почетного эскорта и одновременно стражи их сопровождали 300 стрельцов. Огромный караван людей, лошадей и повозок двигался медленно. Ярославля достигли только на девятый день пути.

Город показался полякам большим, но довольно жалким поселением. Каменных зданий и построек, за исключением монастырей, здесь не было. Полусгнившая деревянная крепость стояла на холме, в междуречье Которосли и Волги. Стены были обнесены валом высотой в две скирды. Начиная с XV века Ярославль часто служил местом изгнания: ссылали туда и русских князей, и татарских царевичей, и опальных бояр. Теперь же в город нахлынула целая ссыльная орда. Неудивительно, что полякам было трудно разместиться и устроиться. В конце концов для Мнишеков нашлось четыре двора (три из них были смежными): в первом поселился сам воевода, во втором Марина с женщинами, в третьем ее брат Станислав со своим племянником Павлом, в четвертом Маринин дядя Ян Мнишек с сыном.

Поляки жили безвыездно, под охраной стрельцов. Между собой они общались без всяких ограничений, им было также разрешено прогуливаться по городу и купаться. Сандомирский воевода поспешил расположить к себе царских приставов и горожан – он облачился в московское платье, отрастил бороду и волосы до плеч (он так вжился в роль, что в таком виде позднее и прибыл в Варшаву и даже отправился на сейм, – «в кафтане и красных сапогах, словно какой-то москаль», по насмешливому замечанию одного сенатора). Постоянно задаривая стрельцов, он имел возможность общаться с внешним миром и вести обширную переписку. Московские власти неоднократно приводили стрельцов к присяге, что они не будут впредь сообщать никаких вестей Мнишеку, но, как заметил в своих записках один из ярославских узников, шляхтич Дьяментовский, «там мужику присягнуть – все равно что ягоду проглотить».

Постоянное житье бок о бок со стрельцами приводило и к столкновениям – дело не раз доходило до взаимной ругани и побоев, но самый ничтожный посул со стороны поляков вновь восстанавливал мир.

Случались и забавные казусы. На Масленице 1607 года поляки угощали русских марципанами – булками, политыми золотистой карамелью. Угощение привело русских в недоумение, они разглядывали диковинные булки и не решались откусить, принимая карамель за золото. «Верно, земля польская изобилует золотом, раз они едят с ним хлеб», – говорили некоторые. Находились такие простаки, которые слонялись под заборами польских дворов в поисках золота.

Внешне Мнишек проявлял полную лояльность по отношению к московским властям и несколько раз личным вмешательством унимал беспорядки среди ссыльных поляков. Но тайно он не переставал распространять слухи о спасении Дмитрия, уверяя, что получил от него два письма и узнал почерк своего зятя. Благодаря стараниям воеводы вскоре об избавлении царя от рук убийц рассказывали с самыми подкупающими подробностями. Даже в Ватикане некоторое время надеялись, что Дмитрию удастся возвратить престол. Павел V возобновил хлопоты об оказании ему помощи от Сигизмунда III. Жена Юрия Мнишека поддерживала из Самбора эти интриги. Она писала, что Москва в самом скором времени увидит царя живым и невредимым.

Марина Мнишек

Чтобы поддержать эту версию в Польше, один из верных слуг сандомирского воеводы, некий Ян Бильчинский, переодевшись крестьянином, пробрался в январе 1607 года из Ярославля во Львов. Здесь он рассказал ксендзу отцу Андрею Лавицкому, что труп «царя», выставленный на всеобщее обозрение на Красной площади, был нисколько не похож на Дмитрия и что сам он имеет поручение от Марины разыскать ее мужа. А упомянутый любимец Дмитрия Михаил Молчанов некоторое время проживал в Самборе, выдавая себя при помощи воеводши за спасшегося царя.