Царевна Лабам и другие Индийские сказки

– Помни одно! Чего бы ты ни пожелал, все явится у тебя, как только дунешь в раковину таким образом. Но опасайся ростовщика! Даже волшебные чары могут оказаться безсильными против его козней!

Земледелец радостно побрел домой. Действительно, ростовщик тотчас же подметил хорошее настроение своего соседа и решил, что дело не спроста.

«Верно повезло в чем-нибудь этому болвану, что он вдруг так повеселел. Пойду, разузнаю в чем дело!»

И он пошел в скромный домик соседа и поздравил его с удачей, о которой, будто бы, только что слышал, вообще повел речь так искусно, что земледелец незаметно для самого себя выболтал ему все – все кроме тайны, как дуть в раковину; настолько то хватило у него ума и осторожности!

Тем не менее, ростовщик решил во что бы то ни стало завладеть раковиной; а так как способами он не стеснялся, то просто воспользовался первым удобным случаем и украл раковину у соседа.

Однако, напрасно вертел он ее во все стороны и дул в нее так усердно, что чуть не лопнул – ничего не выходило. Тогда он снова пошел к земледельцу и холодно сказал ему:

– Вот в чем дело! Раковина твоя у меня, но я не умею ее употреблять; у тебя же её нет, так что и все знание твое ни при чем. Очевидно, дело не двинется, пока мы не вступим в соглашение. Хочешь, я отдам тебе раковину и обещаю никогда больше в дела твои не мешаться, но под одним условием: что бы ты ни получал, я желаю получать вдвое.

– Ни за что, ни за что! – воскликнул земледелец, – это опять по старому пойдет!

– Нисколько! – спокойно отвечал ростовщик, – ведь ты получишь свое! Не будь же дураком: какое тебе дело богат я, или беден, раз ты сам получаешь все, что тебе надо.

Как ни отбивался земледелец от печальной необходимости служить на пользу ростовщику, пришлось согласиться. С тех пор, чтобы ни получал он в силу волшебной раковины, у ростовщика тотчас же получалось вдвое, и уверенность в этом настолько удручала злополучного земледельца, что ничто его больше не радовало.

Настало, наконец, знойное время года; настолько знойное, что у земледельца все поля побелели от засухи. Он подул в раковину и пожелал иметь ручей, чтоб освежить поля! Ручей явился, но – о досада! – у ростовщика их оказалось два – два чудных ручья среди поля! Тут уже несчастный не выдержал: он готов был утопиться с горя! Вдруг блестящая мысль озарила его. Быстро схватил он раковину, что есть силы дунул в нее и громко воскликнул:

– О, Рама, услышь мою мольбу: пусть лопнет у меня один глаз!

И вмиг совершилось: он окривел! Зато ростовщик тут же лишился обоих глаз и, пробираясь по полю между своими двумя ручьями, упал в один из них и утонул.

Так удалось однажды земледельцу перехитрить ростовщика, но, увы! ценою собственного глаза.

Месть царевны Чандры

У жены одного богатого купца не было детей. Она постоянно горевала об этом, а однажды не выдержала и пришла вся в слезах к мужу:

– Что я за несчастная, что нет у меня детей! Хоть бы один ребеночек был и то я была бы вполне довольна!»

– Есть о чем горевать! – спокойно отвечал муж на её сетования. – Если у тебя нет ребят, за то у сестры твоей их восемь или девять; отчего бы не взять нам одного из них? И ей будет легче, и тебе веселее.

Жена купца действительно пошла к сестре и взяла от неё на воспитание младшего сына, шестимесячного младенца. Добрая женщина всей душою привязалась к ребенку и воспитывала его, как родного сына.

Прошло несколько лет; мальчик начинал уже ходить в школу.

Раз, когда он возвращался оттуда, он повздорил с одним товарищем, и тот во время драки сшиб его с ног и порядочно избил его. Мальчик с воплем прибежал домой. Приемная мать заботливо обмыла и перевязала его раны, но не бросилась за тем мальчишкой, который его избил, рассуждая так:

«Невозможно держать ребенка на привязи. Если я теперь того мальчишку поймаю и накажу, он наверное, при случай вдвое отомстит моему. Оставлю его лучше в покое».

Но ребенок не так понял дело. Он остался очень недоволен, как ему казалось, равнодушием своей приемной матери и стал ворчать: «Сейчас видно, что не настоящая мать! Мать не утерпела бы, задала бы этому мальчишке, чтоб он не смел меня больше трогать; а тетке что за печаль?» Жена купца слышала упрек ребенка и очень огорчилась.