Цари и скитальцы

Борис уже опробовал на прежних встречах обличительную речь против богатых и бояр. Но оказалось, что говорить ему не надо. У приезжих и так накипело.

Борис слушал и чувствовал, как слёзы привычно копятся под горлом, готовые излиться в нужную минуту. Бог наградил его такой, если уместно выразиться, управляемой чувствительностью.

Болото Игнатьев сын высказал всё, что думал о богатеньком соседе Венедикте Колычеве. Он даже не удержался от глухих угроз. Слушавший его жаднее всех болезненный Роман Перхуров из Бежецкой пятины заалел сухотными щеками. Кашель его грохнул пищальным выстрелом.

Его несчастные и удивлённые глаза упёрлись в Бориса Годунова. «Помрёт к весне», — содрогнулся Борис, отворотился от кашля и для очищения горла выпил вина.

Роман Перхуров приехал в Москву на чужие собранные деньги. Он был изранен, слаб, на войну идти не мог, а за неявку его грозили лишить поместья. Роман приехал к дьякам на освидетельствование. Он очень надеялся на Годунова, приятеля Андрея Яковлевича Щелкалова.

Его рассказ растрогал сидевших на дальнем конце стола. Они кричали:

— За серебро князь Друцкий да Кирюшка Горин земли продают в хорошем месте! А за железо в теле кто пожалует?

Годунов знал, что Друцкий посвятил себя делу жестокому, но в настоящем положении единственно необходимому. О воинниках, не умеющих хозяйничать, государь должен позаботиться иначе. Но в том-то и соблазн, что государь не торопился заботиться. Их недовольство вызрело, как чирей, и надо было выдавить его на нынешних властителей во главе с Колычевым. Пустить гнилую кровь, даже если прольётся немного чистой.

«Скольких из них мы сможем вернуть в жильцы, в истопники, в охрану? — меланхолично раздумывал Борис. — Остальных обманем, как обманул Малюта». Наедине с собой он не боялся слов, не лицемерил.

Он начал говорить, промокнув глаза вышитым платком:

   — От обид ваших сердце сочится кровью и слезами. Одно могу сказать вам с чистой совестью: государь вас любит. Он бы вас всех пригрел. Но оглянитесь, что творится в нашем великом государстве. Скудость и великие нехватки. Торговец прячет товар, крестьянин от сохи бежит, дети боярские нищают, и войско ослабляется. Государь ищет причину, ему внушают: виновны твои служилые, пускающие по ветру имения и непосильными оброками разоряющие крестьян.

Годунов знал, что правда уколет этих людей больней всего.

   — Кто это говорит? — крикнули с дальнего конца.

Борис намеренно не называл имён. Дети боярские знали своих врагов в Дворовой думе.

Неожиданно повёл себя Роман Перхуров. С Бежецкого Верха, где он жил, князь Друцкий начал свои «продажи». Что-то из его или Горина речей, видимо, залетело в крепкую голову Перхурова.

   — Мы бы не разорили своих поместий, ежели бы они нашими были. У меня сын Гость девяти лет. Знай я, что имение ему пойдёт, что дьяки не отнимут за моё убожество, разве я допустил бы, чтоб мужики сбежали от меня? Мы на своих поместьях сидим, яко воробьи на жёрдочках: сверху каркнули ты полетел. Мы не хозяева земли, а...

   — Хозяин! А воевать когда? — возразили с дальнего конца стола.

Торопливо поднялся Болото Игнатьев сын:

   — Прости, государь Борис Фёдорыч, Романа. Он дурь говорит. Дьяки по государеву указу ведают, кому давать, у кого отнять. Мы не в обиде. Только нам мужика самим не удержать. Бояре да многоземельные через отказчиков скоро всех перетянут к себе. Али он ермачить уйдёт на Волгу. Мужицкая Россия расползается, а дыры — это наши запустелые имения. Вот главная причина и разор: Юрьев день осенний!

   — Истинно! — дружно откликнулся весь стол.

   — Братие, подумайте, — осторожно возразил Борис, не желая обострять спор. — Коли отменим Юрьев день, крестьяне наши в рабов оборотятся?

   — Рабы в Писании помянуты, — начали с дальнего конца и замолчали.

Молчание было отчуждённым и безнадёжным. Все понимали, что на отмену свободы перехода крестьян царь не пойдёт. Крупным землевладельцам в ближней и Боярской думах Юрьев день выгоден. Мужики тянутся к ним, надеются на льготы.

Борис снова почувствовал запах какой-то затхлой бедности. Вроде бы притерпелся... Вдруг стало ему тоскливо, душно здесь, как бывало в ранней молодости от внезапной мысли о смерти. Конечно, не сегодня и не в этой грязноватой горнице решится судьба крестьянства. Но если будущая власть захочет опереться на таких волков, сильных числом и хваткой, придётся к ним прислушаться. Рабство крестьян было известно русским по Ливонии. Оно оказалось русским на руку: в начале войны крестьяне поднимались против рыцарей. Как поведут себя русские крестьяне, лишённые Юрьева дня?

Жутко подумать. Ослабленная войной Россия взбаламутится до дна. А может, наоборот, притихнуть и работать под бичом, как никогда прежде не работала. Что нужно страднику: бич или свобода?

Какое счастье, что решать придётся не ему, Борису Годунову.

Ему надо поднять этих людей на Колычевых. Только.

   — Братие! Государь печалуется об ваших бедах. Но знает он не всё. Живут возле него люди, лгущие на вас. Есть и заступники. Сбирайте ваши беды, братие, в единый короб и несите к престолу государя!