Цари и скитальцы

То была гибель, рассчитанная Тебердеем с арифметической грубостью. Теперь уже неважно было, побегут дети боярские от ногайцев или встретят их, чтобы быть изрубленными. Одни бежали; другие от обиды на воеводу Шуйского и на свою судьбу сшибались с ногайцами на пойме возле брода. Только они и прорвались к реке, откуда по рыбацкой тропке можно добраться до устья Нары. А те, кто понадеялся сбежать от боя к рассветно забелевшей звоннице в Дракино или в дальний сосновый лес, были настигнуты в болоте, в ячмене, в оврагах, сбиты с коней, исколоты и порублены под визг мучителей.

Двадцатитысячная орда Тебердея с ходу пересекла Оку и устремилась по глухим просёлкам в лесные дебри водораздела, где её совсем не ждали воеводы полка Правой руки Одоевский и Фёдор Шереметев.

Под утро воеводе Шуйскому стало известно, что его полк задачу не выполнил, и Сенкин брод — в руках противника.

3

Иван Петрович Шуйский был человеком основательным. К нему очень подходила оценка иностранцев, несправедливая к народу в целом: «Русские не умеют воевать на поле, но с необыкновенным упорством защищают крепости». В тактическом соревновании с Тебердеем Иван Петрович проиграл. После потери брода он ездил к Воротынскому, и можно легко представить, что сказал первый воевода.

У земских воевод ещё осталось сознание оскорбительной неравноценности с опричными. Оно снимало с них часть ответственности — перед собой, но не перед государем, каравшим земских строже. Иван Петрович вызвал второго воеводу — Умного-Колычева. Тот представлял теперь если не опричнину, то государя.

   — Советуй, — сказал Иван Петрович. — Двинем весь полк на брод?

   — Что князь Михайло Иванович велел?

   — Велел остановить татар. С двумя-то тысячами.

   — Да уж, теперь не остановишь.

Василий Иванович получил сведения, будто у Сенкина брода татар не видно. Отряды Тебердея ушли в леса, перерезая дороги на Москву. Перед Сторожевым полком открылась возможность перекрыть прорыв, не допустить переправы остальной орды.

Подумав, воеводы решили произвести разведку боем у села Дракино. Несколько сот детей боярских должны были выяснить обстановку, а при удаче занять оборону у Сенкина брода, после чего весь Сторожевой полк двинется вверх по Оке. Если же по броду идёт живая переправа, полку там делать нечего, разве что лечь костьми. Нужна подмога — на усмотрение князя Воротынского.

   — Кого пошлём? — советовался Шуйский.

   — Кого не жаль... Шучу. Есть у меня вояка с опытом.

Шутил Василий Иванович или нет, а только головой отряда в триста детей боярских был назначен бывший опричник Генрих Штаден. Он позже описал эту разведку боем с таким же простодушным, обычным для него бесстыдством, как и насилие над женщинами в Новгороде.

Впечатление часто бывает сильнее знания. Ландскнехт, ловкач и не дурак — таков был его облик в представлении государя и Василия Ивановича. Уверенность, что немцы всегда ловчее русских, разделялась не одним государем.

Шуйский не возражал: опричный воевода назначал в разведку опричника. Ответ на них.

Вряд ли обрадовался Генрих Володимирович такому поручению. Он уже добился в Москве всего, чего хотел: получил «вича», грабанул в Новгороде денег, открыл кабак, построил богатый двор на Неглинной, был награждён имением. Участие в войне теряло смысл.

Но надо было отрабатывать имение и созданное впечатление вояки. Из благодетелей Штадена двое — боярин Темкин и Григорий Грязной — были недавно казнены, Осип Ильин попал в немилость. Поэтому и в Новгород уехать не удалось, пришлось тащиться на Оку.

Среди трёхсот детей боярских, на лёгкой рыси следовавших за Генрихом, немало было его товарищей по новгородским подвигам. Это немного утешало.

Тем временем другая орда ногайцев — роды Дивей и Мангит, — несколько задержавшись с переправой из ревности к успеху Тебердея, пошла по островам на левый берег. Ногайцев возглавлял один из лучших военачальников Гирея. Имя его не сохранилось, он был известен русским просто как Дивей-мурза. Его ногайцы вплавь форсировали русло напротив Дракина, затем по ямам и оврагам обложили само село, благо рельеф там сложный, удобный для засад.

У Сенкина брода Штаден не нашёл татар. Радуясь избавлению от опасности, он открыто повёл отряд на Драки но, к мирным его домишкам, церкви и весёлому лужку. Оправдывает Генриха лишь то, что он не имел и десятой доли боевого опыта, которым наделял его Умной. Два-три разбойничьих набега из Инфлянт на русские городки в Ливонии, тюрьма из-за скандала с литовцами по поводу добычи да участие в разгроме Новгорода — вот его послужной список. Когда из двух оврагов возникли конные ногайцы в своих дурацких вывернутых полушубках, дети боярские во главе с Генрихом дружно повернули коней.

Дивей-мурза знал цену военной разведке. Он приказал не выпускать ни одного русского. Ногайцы прижали отряд Штадена к известковым обрывам над Окой. Кони шарахались прочь от обрывов, хотя те были не слишком высоки, сажени полторы, а снизу густо заросли мягкой жёлтой пижмой.

Ногайцы изрубили всех.