Царица горы

Он повел ее в ванную, дал чистое полотенце – целое отделение шкафчика было наполнено ими. В другом были сложены банные махровые халаты.

– Кто вам все это стирает? – спросила гостья.

– Горничная, конечно, – просто ответит хозяин. – Возвращайся в гостиную, я сейчас.

Хозяин не торопился открыть бар. На кухне или в спальне негромко хлопнули одна дверца, другая.

«Ищет виагру, – решила Рита. – В своем волшебном шкафу. Ладно, пусть. Глядишь, и поможет».

Она подошла к стеклянной стене – французскому окну. Внизу призывно светился огнями старый город, слепленный из дореволюционных особняков и доходных домов. Все улицы были родными и знакомыми, но вступившая в свои права ночь и незнакомый прежде угол обзора заставили посмотреть на перспективу города иначе, словно Рита подглядывала за ним из другого измерения.

В гостиную вошел Вершинин. Рита обернулась и рассеянно улыбнулась шефу. Наконец тот открыл бар, цокнули бокалы, полилось виски.

– Садись на диван, милая, – обернувшись, сказал он.

Рита аккуратно приземлилась на просторный диван, укрытый ворсистым покрывалом, откинулась на спинку, положила ногу на ногу. «Надо же, – думала она, – вот так открывается новая страница в ее жизни». Хозяин сел рядом, протянул ей бокал.

– За что пьем? – спросила она.

– За нас, конечно, – ответил старый лев. – Только за нас. На брудершафт, милая.

«Старый фантазер, – подумала она. – Не облить бы его».

Их руки перекрестились. Все вышло удачно. Затем бокалы были отставлены на низкий журнальный столик.

– Сядь ко мне на колени, – попросил он.

Она выполнила его просьбу. Вершинин долго и нежно целовал ее.

– Ответь мне на один вопрос, Лев, – попросила она.

– Хоть на сто, милая.

Рита долго смотрела в его зеленые глаза старого фавна, помутневшие от желания, и россыпи морщинок вокруг них. Только сейчас она увидела, что у Льва Витальевича чувственный рот, утонченный нос, высокий излом бровей. Он оставался красив даже в свои немолодые годы. Но была в нем некая женственность, то, что неизменно присутствует во всех мужчинах, которые во что бы то ни стало желают понравиться противоположному полу. Причем всем дамам сразу.

– Жанна была уверена, что у тебя на нее планы. – Сейчас она взвешивала каждое слово. – Не только как на редактора, но и как на женщину. Жанна самодовольно говорила об этом даже мне. А кто я ей? И даже не раз.

Вершинин усмехнулся:

– Ах, самоуверенная Жанна Елецкая! Но именно такой она мне когда-то и понравилась, в такую Жанну я и влюбился… У меня были на нее планы. Честно, Рита.

– Что же случилось?

Вершинин прищурил глаза:

– А ты догадайся.

Она провела рукой по его лицу.

– Подскажи.

– Сама, маленькая, сама.

Она игриво хлопнула его ладошками по плечам:

– Да ну тебя, говори же!

– Ты все знаешь, Рита, – вкрадчиво и очень весомо произнес он. – Просто боишься ответить.

И вновь они долго смотрели друг другу в глаза.

– Боюсь, – прошептала она.

– То-то же. Я увидел юную нимфу среди прочих моих сотрудников, и седая голова моя закружилась. Жанна перестала быть мне интересна. Но разница в возрасте, – а я привык к женщинам зрелым, – и, самое главное, деловые отношения связывали мне руки. Но мне так хотелось ее обнять, прижать к себе, – он обнял Риту сильно и нежно, как только мог, – поцеловать ее, эти мысли жгли меня все это время.

– Правда? – вновь прошептала она.

Сколько откровения было в этом шепоте!

– Богом клянусь, – ответил старый лев.

Они вновь стали целоваться. И только когда его опытные руки жадно исследовали ее всю через колготки, Рита сказала хозяину дома на ухо:

– Я в душ, по-быстрому.

– Конечно, – хрипло ответил он.

Она была там недолго. Вышла в одном из его халатов, подпоясанная высоко на талии.

– Ты же не против? – спросила Рита.

Лев Витальевич только улыбнулся в ответ. Так улыбается падишах, глядя на очередную покорную гурию, уже готовую выполнить любую его прихоть. Но именно эти роли они и выбрали себе – на этот вечер, на эту ночь. Халат был мягкий и воздушный, он ласкал тело. Рита повернулась в нем, и халат открыл ее почти всю.

– Подойди ко мне, – не отводя от нее глаз, попросил Вершинин.

Рита послушалась. Он потянулся к ней с дивана, развязал пояс, и халат под его руками широко разошелся в стороны.

– Господи, – оглядев ее, нагую, пробормотал он. Взяв девушку за бедра, он с упоением ткнулся лицом в ее живот. – Бог мой… Как ты хороша, Рита, – утробным голосом чревовещателя промычал Вершинин. – У меня слов нет…

В один из сентябрьских дней белый «Мерседес» Вершинина бесшумно затормозил у тротуара напротив ее дома. Лев Витальевич потянулся за поцелуем. Рита нежно прихватила седого льва за нос, отпустила, чмокнув в губы, хлопнула пальчиками о ладошку:

– Пока, милый.

– Ты уверена, что тебе так нужно к родителям? – строго спросил он.

– Еще как уверена. Они переживают за меня. И надо помочь матери. Я ведь у них одна.

– Ладно, отпускаю, – сказал он. – Но помни, что каждая ночь, проведенная без тебя, для меня душевная и физическая травма.

– А какая больше, душевная и физическая? – спросила она.

– Острячка, – отреагировал он.