Царица горы

На очередной оперативке Жанна Елецкая заявила, что в ближайшем номере будет опубликован большой коммерческий материал на разворот о новой птицефабрике, которую сейчас монтирует известная немецкая фирма. Предварительная договоренность уже есть. Начался сбор информации. Обе стороны – птичники и журналисты – предельно заинтересованы друг в друге. Никто не сомневался, что писать материал будет либо сама Жанна, либо Варвара Пташкина, либо они на пару. Но все произошло иначе.

Сразу после оперативки Рита разузнала телефон предприимчивых немцев и позвонила им. Она сказала: «Гутен таг! С вами говорит корреспондент журнала «Предприниматель». Я бы хотела приехать, герр Витгофф, и обговорить первые пункты статьи. Это необходимо сделать сегодня же, так решил не мой редактор, а хозяин всего медиаконцерна».

Нахватав папок побольше, она зашла к Вершинину и присела на край стола.

– Что хочешь, милая? – отрываясь от дел, спросил он.

Рита выдохнула:

– Юлий Цезарь сказал: «Сейчас или никогда».

– Я уважаю Юлия Цезаря, но ты это к чему?

– К тому, что я хочу наказать этих двух заговорщиц – Елецкую и Пташкину. Планирую сама съездить на строительство птицефабрики и поговорить с их начальством.

– Но это некорректно, – возразил Лев Витальевич. – Они уже взялись за дело. Пташкина едет туда завтра или послезавтра.

– А я съезжу сегодня.

– Ты хочешь выставить меня дураком и подлецом?

– А кто сказал, что я поеду по твоему заданию? – обольстительно улыбнулась Рита. – Просто проявлю инициативу.

Он смотрел и смотрел на ее ноги, которые так сладострастно ласкал каждую ночь.

– Милая, послушай…

– Я просто возьму машину и сгоняю туда. А напишу себе вызов в новомодный рок-клуб «Подвал», там сейчас играет группка из Питера. Я все равно собиралась туда попасть. Шоферу скажу, что сделаем круг. Всю ответственность беру на себя. Ну?

– Даже не знаю, что сказать.

– И все же, Лев? – В ее голосе прозвучали нотки легкого недовольства. – Реши вопрос.

Сдаваясь, Вершинин усмехнулся:

– Валяй, моя принцесса. Езжай. Тебя же все равно не отговоришь.

– Не-а, – откликнулась Рита.

– Но под твою ответственность.

– Ага.

Она все устроила, как задумала, а шоферу пообещала, что он увезет с собой с птицефабрики еще и две большие жирные немецкие курицы размером с поросенка. После этого заманчивого предложения вопросы отпали и проверять маршрут ему не захотелось.

Вскоре они прилетели на край города, где запускались первые цеха. Рита оделась в строгий, темный, но благодаря нюансам очень чувственный деловой костюм, который Вершинин прикупил ей по случаю, пообещав должность начальника отдела информации. Юбка чуть выше колен, приталенный жакет; широкий воротник белой рубашки, расстегнутой на груди, создавал эффект декольте.

– Майн Гот, – вставая, сказал герр Витгофф. – Все знают, что русские женщины самые красивые на свете. Вы же, милая Рита, лишний раз доказываете это. А что стало с Барбарой, кажется, так зовут ту девушку, что уже приезжала к нам?

– Гриппует наша Варвара, – ответила Рита и приложила пальчики к шее. – Кхе-кхе.

– А, быть больной?

– Да, на неделю свалилась, если не больше. Говорят, может быть осложнение.

– Как быть жаль.

– Очень быть жаль. Все под Богом ходим, герр Витгофф. Ну что, покажете мне свои владения? Птицефабрику?

Красивой женщине хочется показать все что угодно: птицефабрику, литейные цеха, чертово колесо, бассейн, загородный дом. Пока Рита ходила с диктофоном и задавала наводящие вопросы, герр Витгофф, стелившийся перед ней как только мог, мимоходом поведал, что как раз снял загородный дом с бассейном на берегу Волги и был бы рад в свободное время показать его русской красавице. Если той интересно, конечно. Там и сауна есть. Журналистка польщенно кивала: почему бы и нет? Все возможно. Но работа для нее главное – надо выполнить задание руководства, которое на нее очень рассчитывает. Потом они обедали в новой столовой, такой педантично чистой, что хотелось пролить на кафель хотя бы стакан сока, уронить бутерброд или корку хлеба.

Но Рита сдержалась. После обеда экскурсия продолжилась.

Надо быть откровенным, Рите Сотниковой никогда не нравились подобные темы – открытие нового сталелитейного или кожевенного завода, той же птицефабрики. Но тут было дело принципа. Директор посвятил ей пять часов своего бесценного немецкого времени, но не пожалел об этом. Он просто сиял. На прощание она протянула ему руку для поцелуя. Герр Витгофф сначала и не сообразил, что от него хотят. Вот она, европейская эмансипация! А потом все понял и вцепился в ее ручку жадными губами.

– Такой обычай остался только в России, – доверительно сказал он. – У нас бы это расценили как харассмент. Домогательство, – пояснил он. – И унижение прав женщин.

– Я знаю, что такое харассмент, – рассмеялась Рита. – Но мы же не в Германии.

– Я, я, – расчувствовавшись, он перешел на немецкий. – Оказывается, это очень приятный обычай – целовать женщинам руки.

– Еще какой приятный, – согласилась Рита и кокетливо улыбнулась: – Для обеих сторон, герр Витгофф.