Царица горы

«Дома!» – про себя усмехнулась она. Когда ему надо – найдет слова.

– Нет, я сейчас никуда не поеду, потому что хочу спать и останусь у своей подруги. А когда мы проснемся, то будем доделывать то, что вчера не успели. Это ясно?

– И на сколько ты там хочешь застрять?

– На весь день.

– Еще на день?! – с резким смешком выпалил Вершинин.

– Да, еще на день. А может быть, и на ночь. Я пока не знаю. – Ее голос стал сам собой повышаться. – Ты, вообще, зачем это со мной вытворяешь? Пытаешь меня? Такие звонки выбивают из колеи – разве непонятно? – Риту обуревала искренняя злость. – Ты хочешь, чтобы у меня глаз задергался, как у Жанны Елецкой? Или сразу оба? Хочешь, чтобы я заикой стала после твоих звонков? Чего ты добиваешься, Лев?

Тут она уже говорила от всей души и так громко, что на пороге появился голый Деревянко. Широко зевая и еще плохо соображая, что к чему, он спросил:

– Да что ж ты так раскричалась, милая? С Москвой говоришь? Лучше по телефону…

Это была старая избитая шутка, но мужской голос ножом в сердце ударил Вершинина.

– Кто это был?! – возопил он. – Я слышал мужской голос! Кто это?! Рита?!

У нее даже в глазах потемнело от того, как по-идиотски складывается эта партия. Сделав страшное лицо, она погрозила Деревянко кулаком и тотчас выпалила:

– Простите, Иван Иванович, что разбудила. Это мне позвонили. Очень важно. А я вышла с телефоном, чтобы Наташу не разбудить.

Деревянко наконец-то проснулся, понимающе кивнул и отступил в спальню. Рита, то бледнея, то краснея от гнева, приложила к уху трубку.

– Ну что, добился своего? Это Иван Иванович, отец Наташи. Я вышла, чтобы поговорить с тобой и подругу не будить, но подняла ее отца. Ясно тебе?

– Позови мне Ивана Ивановича, – приказным тоном сказал Вершинин.

– А может, папу римского? – гневно выпалила она. – Так ты скажи, я сейчас Ватикан наберу.

– Не дерзи мне, девчонка! – взревел Вершинин. – Язык бы тебе подрезать!

– Себе подрежь, старый дуралей! – выкрикнула она. – Тебе валерьянку надо пить. Флаконами! Перестань меня мучить! Пе-ре-стань! – по слогам выговорила она и дала отбой. – Господи, какой ужас…

Телефон тотчас зазвонил снова, но Рита отключила его. Она вернулась в спальню и повалилась на кровать. Деревянко, как и был – в чем мать родила, разливал по бокалам «Абрау Дюрсо».

– Милая, бокал шампанского?

– Яду, – сдавленно простонала в подушку Рита. – Цианистого калия.

– И все-таки?

– Ладно, давай.

Он сел на край кровати, протянул ей бокал.

– Голова прояснится, даю слово.

Рита села в позу лотоса, скрестила ноги и стала потихоньку пить.

– Есть похмелье, – сказала она. – Напоил ты меня, Марк…

Деревянко положил огромную пятерню на внутреннюю сторону ее бедра, провел между ног, по животу, по груди…

– Сладенькая моя, – с нежностью глядя на Риту, пропел он.

– Только не говори, что хочешь опять, – делая глоток за глотком, сказала она.

– Отчего же – скажу. Именно этого я и хочу. Возможно, прямо сейчас.

– Чем ты вчера накачался, товарищ самец? Я и так еле ноги свожу.

– Это комплимент.

– Это жалоба утомленной любовью девушки, вот что. И чуть не раздавил меня – вон какая глыба, – кивнула на него Рита.

Чуть было не вырвалось: какой боров! Она вовремя сдержалась. Нельзя обижать человека.

– Зато как приятно осязать тебя всем телом, – все так же сладострастно вздохнул он.

Она отдала ему пустой бокал. Он поставил оба на стол.

– Может, поспим еще? – предложила она. – А уж потом…

– Нет, хочу прямо сейчас, – уверенно сказал могучий стареющий певун.

Она откинулась на подушки.

– Ладно, действуй, Казанова. Зубы надо бы сначала почистить.

– Тоже потом, – сказал Деревянко, целуя ее в губы. – Еще весь день впереди…

В обед они заказали селедку под шубой, заливное, отбивные и много чего еще. Конечно, еще шампанское с икрой и на всякий случай бутылку виски. Так решил Деревянко. Хозяин – барин. Когда официантка привезла им все на двухэтажном столике, Рита, открывавшая дверь, услышала совсем рядом женские всхлипы.

– А кто там плачет? – спросила она у официантки.

– Девчонка какая-то. Пора ее выгонять из отеля. Надоели уже эти шлюхи. – Последнюю фразу она бросила, отведя глаза.

Официантка ушла, но дверь Рита не закрыла. Девичьи всхлипы заставили ее выглянуть наружу. В небольшом холле сидела в кресле та самая девица с выжженными волосами с зеленой и красной прядью и разбитыми коленками. Она горько плакала, то и дело закрывая лицо руками. Совсем как маленький ребенок. «Да что с ней такое? – подумала Рита. – С такими всегда все не так». Она отвезла столик в гостиную, бросила полудремлющему Деревянко: «Еда приехала, Тарзан, я сейчас», – услышала в ответ сбивчивое: «Угу», – и вышла в коридор.

Рита подошла и села в другое кресло.

– Что с тобой?

– А вам чего надо? – сквозь слезы спросила та. – Хотите выгнать – выгоняйте.

– Не узнаешь меня?

Крашеная девчушка утерла глаза, размазав тушь и став совсем страшненькой.

– Нет.

– Вспоминай – в лифте, вчера. Ты клиента искала.

– А-а, вы, – сквозь слезы улыбнулась девушка.

– Давай-ка на «ты».

– Ладно.

– Тебя этот мудак, твой клиент, обидел?

– Только половину денег дал, сказал, я ему не угодила. А я все умею, даже…