Царица ночи

Фаина обвила руки вокруг его шеи, положив голову на плечо. Такой вариант его полностью устраивал.

Глава 7

Следующие дни в отделении были относительно спокойными. Матвей проводил плановые операции и иногда ассистировал коллегам. К огромному облегчению всего коллектива, их недавние пациенты, в том числе Бабушка, постепенно восстанавливались после случившегося. Она снова потребовала, чтобы Матвей женился на ней, но тот лишь со смехом отметил, что она заслуживает не простого хирурга, а по меньшей мере директора целого института.

– Ну, по крайней мере, он еще свободен, – подмигнула та и добавила, заметив его удивление: – Брось, Матвей, думаешь, я не заметила, как ты изменился за последнее время? Ты не краснеешь и не хихикаешь целыми днями, как наш терапевт, но мне кажется, ты наконец нашел кого-то особенного. Я работаю дольше, чем ты живешь на этом свете, и видела много разных людей – а вот взгляд у них был одинаковый. Ну так что, рассказывай. Она доктор?

– Она… историк, – осторожно отозвался Матвей; чтобы описать Фаину, это слово подходило лучше всего. Он знал, что рано или поздно в отделении догадаются, что он с кем-то встречается, и решил поделиться основными деталями. – Мы встретились в прошлом году перед ее отъездом, но теперь она вернулась.

– Иностранка?

– Нет, – он надеялся, что и это прозвучит беспечно. – Она полиглот и знает много языков. Последние годы она много путешествовала, поэтому теперь мы все время проводим дома.

Он сказал это в надежде избежать вопросов о том, не захочет ли Фаина как-нибудь присоединиться к неформальным встречам сотрудников их отделения, но ухмылка Бабушки почти заставила его покраснеть.

– Рада за вас обоих. Хорошо, что она наконец-то нашла свой настоящий дом.

Когда он вышел из палаты, то все еще думал о ее словах. Одинаковый взгляд, разные люди – он сам видел это. Он видел мольбу в глазах тех, кто часами сидел в приемной, дожидаясь врачей после операции; надежду, с которой люди смотрели на стеклянные двери палат реанимации; искреннее счастье при звуке первого слова или при первом объятии. Но за всем этим всегда скрывалось что-то еще – уверенность, подобная благословению, что они обрели то, что искали всю жизнь, в другом человеке. Вот о чем говорила Бабушка, вот что он чувствовал сам, расцветая душой после многих лет голода. Что касается дома – что ж, Фаина по-прежнему предпочитала его квартиру любому месту, куда он мог бы ее отвести, пить чай в их постели или на балконе, сидеть на диване перед ноутбуком, прижавшись к его груди, или целоваться за кухонным столом. Теперь он был уверен, что она выбирала некоторые новые наряды специально для него, и находил особое удовольствие в том, чтобы избавить ее от потрясающих творений из шифона, парчи, шелка и кружева. Узнав, что на работе он назвал ее полиглотом, Фаина начала использовать в их разговорах ласковые слова и из других языков вроде mon étoile [14], mo cuisle [15], älskling [16] или elskan min [17].

В ее взгляде до сих пор можно было увидеть изумление, словно она не верила, что он действительно был с ней. Матвей часто подносил ее руку к своему сердцу, чтобы она чувствовала, как сильно заставила его биться, и она сразу же целовала его следом. Ее пальцы, тонкие и бледные, гладили его кожу с нежностью, а глаза блестели от невозможных слез. Когда он касался ее груди и слышал удар ее сердца, то не мог сдержать радостный смех. Каждый день он чувствовал, что его любовь к Фаине становится все ярче, точно его душа продолжала пробуждаться. Они ждали друг друга слишком, слишком долго.

Матвей успел забыть, каково это – просыпаться без нее. В этот выходной он обнаружил ее прислонившейся лбом к его плечу и сквозь тончайшую белую ткань ночной сорочки мог разглядеть каждый сантиметр ее кожи. Осеннее небо за окном было ясное, и он неожиданно почувствовал прилив вины.

– Прости меня.

Она тут же встрепенулась и недоуменно нахмурилась.

– За что, Матвей?

– Я обещал тебе свидание, но мы так никуда и не сходили, – напомнил он, погладив ее по волосам.

С того дня когда Фаина пришла к нему в грозу, она отказывалась покидать его квартиру, будто боясь, что они не найдут дорогу назад. Но Матвей, не раз замечавший интерес в ее глазах, когда она смотрела в окно, решил изменить это.