Царица ночи

– Я подумаю, – уклончиво ответил он, не в силах думать ни о каком баре и желая лишь сдать форму в прачечную, вернуться к Фаине, а затем проспать не меньше десяти часов.

Едва он открыл дверь, Фаина встала с дивана, сжав перед собой руки. Ему не нужно было ничего ей рассказывать: она знала обо всех его сегодняшних победах и поражениях, не торжествуя, но спокойно принимая правду, как всегда.

– Я просто с ног валюсь, – признался он, бросая рюкзак на пол и устало потирая лицо. – Таксист попался добрый, узнал, где я работаю, и довез бесплатно.

– Ты настоящий герой, – искренне подтвердила Фаина, подходя к нему и целуя в щеку. – Ты вправе гордиться собой. Хочешь есть? Я испекла пироги, с мясом и с вареньем.

– Поел на работе, спасибо. Припасу их на завтрак.

Улыбнувшись, он потрепал ее по талии и зашел в ванную вымыть руки. Затем лег на диван и закрыл глаза. Его усталость только усугубилась; теперь еще и сводило плечи. Он поморщился и потер кожу за ушами, нывшую после долгого ношения маски.

До него донесся тихий шум воды, а затем Фаина устроилась на краю дивана, перебирая его волосы. Ее прикосновения были легкими и ласковыми, и он издал удовлетворенный вздох, мечтая, чтобы она продолжала это делать всю ночь.

– Я почти потерял ее, – не выдержав, сказал он спустя какое-то время, пока Фаина продолжала гладить его по голове. – Три попытки завести сердце… снижение давления посреди операции… ты очень помогла мне там, Фая, но я так боялся, что ее сердце не выдержит. А днем погибли еще люди. В приемном было столько криков… Дети, взрослые… мы вытащили из них столько осколков, что хватит собрать здание музея в миниатюре. Один, огромный, вонзился прямо в сердце.

Она тихо вздохнула, целуя его в макушку. Вдруг стало трудно дышать, и Матвей шмыгнул носом, чувствуя, что к глазам подступают слезы. Как бы сильно он ни жмурился, сдержать их не получалось. Сказалось и недавнее открытие, и переживания из-за Бабушки, и долгие часы напряжения в операционных. Он спрятал лицо в подушку и съежился, начиная всхлипывать. Фаина обняла его за плечи, и от этого слезы потекли лишь быстрее.

– Ты справился, – сказала она, целуя проглянувший между волосами кончик уха. Он поежился, ощутив пробежавшие по шее мурашки. – Мой дорогой, ты сделал все, что в твоих силах.

Она не отпускала его, гладя волосы и плечи, пока слезы не закончились и он не поднял руку, кое-как вытирая щеки. Фаина отстранилась, чтобы подать ему салфетку.

– Тебе полегчало?

Он кивнул, попытавшись сделать вздох, и в знак благодарности сжал ее пальцы. Должно быть, сейчас он выглядел не лучшим образом, но сил на стыд не было. К тому же они оба прекрасно знали, что плакать порой бывало полезно вне зависимости от пола.

– Состояние твоих пациентов стабильно, я это чувствую. Если что-то изменится, дам знать. Теперь дело за ними.

Взгляд Фаины был внимательным и нежным, и она грустно улыбалась, будто жалела, что ничего не могла изменить.

– Ты говорила, что не чувствуешь жалости, – заметил он, комкая промокшую салфетку.

– Зато могу понять живых. Особенно тебя. Ты заслужил право отдохнуть. Пойдем. Я знаю, что тебе сейчас нужно.

Фаина взяла его за руку, ободряюще улыбнулась и повела к наполнившейся к этому моменту горячей ванне. Затем помогла раздеться, ни прикосновением, ни взглядом не намекая, что собирается соблазнить его. Матвей был измотан до предела, но, окунувшись в воду с головой, почувствовал, как ему уже становится легче. Когда он вынырнул, то увидел, что Фаина сидела на краю ванной, обнаженная и с убранными в пучок волосами. В руках она держала мочалку и шампунь, а браслет он заметил на полке над раковиной.

– Подвинься вперед, пожалуйста.

Матвей сидел, прижав колени к груди и закрыв глаза. Устроившись позади, Фаина уже помыла его волосы и теперь мягко терла мочалкой спину. У него снова щипало в глазах, и он не был уверен, что в этом виноват шампунь. Под ее руками он почувствовал, как наконец-то расслаблялись мышцы, и смог вздохнуть полной грудью. Здесь были только они двое, в их собственном маленьком мире, и больше ему было ничего не нужно.

Маленькие руки легли ему на плечи, потянули назад, и он прижался спиной к ее груди, лениво наблюдая, как по воде плывут клочья пены. От них приятно пахло лимоном и пряностями. Матвей уткнулся лицом Фаине в шею, чувствуя, как она начала водить мочалкой по его плечу, другой рукой придерживая за локоть.

– Спасибо тебе. Никто никогда не делал этого для меня, – прошептал он.

Раздался плеск: Фаина смочила мочалку и возобновила движение.

– Это меньшее, что я могу для тебя сделать, мой свет.

Ее голос дрогнул, и он мог почувствовать накрывшую ее волну бесконечного горя и безнадежности. Ему пришлось оставить ее так скоро после ее признания, после того, как она открыла ему их историю любви длиной в тысячелетия – и все из-за смерти. Он остановил ее руку и поднес к губам.

– Больше нас не разлучат. Я в этом уверен, Фая.

– Я до сих пор не могу избавиться от страха за нас.