Царица ночи

– Я пришел к тебе как отец. И посланник. – Кто послал его, Фаине спрашивать не требовалось, и вспыхнувшая было радость немного поутихла. – Сперва я скажу, что бесконечно рад вернувшимся воспоминаниям о девушке, о которой мне столько успел рассказать мой сын. Я полагаю, что потерял память, став жертвой тех же чар, после того как он ступил на путь перерождения. Я был тем, кто рассказал ему про него. А вот кто позвал меня к нему… этого вспомнить не могу, как ни старался. Должно быть, то были другие чары.

Фаина посмотрела ему в глаза, мягко и внимательно изучая душу.

– Я узнаю услышанный тобой голос. Он же сказал мне не терять надежду.

– Значит, у нас был хороший друг, – улыбнулся Игорь. – Ибо в конце концов мой сын вернулся к тебе. Моя супруга не решилась прийти сюда со мной, но очень просила передать, что глубоко сожалеет, что в свое время судила о тебе ошибочно.

– Она жила так, как ее учили, и строго соблюдала заведенные обычаи, – бесстрастно ответила Фаина. – Винить ее за это не имеет смысла, хотя я никогда не смогу забыть, что она сделала. Но зла не держу. Пусть живет с миром.

– Благодарю тебя за доброту, госпожа.

Затем Игорь посерьезнел. Сложенные на коленях пальцы Фаины нашли камни браслета под длинным черным рукавом. У нее было очень нехорошее предчувствие.

– Теперь я вынужден взять на себя другую роль и передать тебе послание. Любовь, связывающая вас с Матвеем, является истинным чудом, достойным поклонения. Однако, – тут она обхватила запястье крепче, – ты служила смерти достаточно долго, чтобы понимать разницу, существующую между вами сейчас, пока он принадлежит к миру живых.

Она сжала губы, заставляя себя выслушать послание до конца и не возражать Игорю.

– Тебе там места нет. Твоя душа принадлежит смерти, и этого не изменить, – в низком голосе не было угрозы, лишь печаль. – Оставаясь в жизни, ты постепенно разрушаешь границу между двумя мирами. То, что ты показала Матвею в ночь Бала, станет явью для всех. Души хлынут в мир живых, порождая безумие и хаос. Тайна твоего торжества будет раскрыта.

Воцарилось молчание. Фаина смотрела в огонь, не видя перед собой даже искры света. Слова Игоря вернули в ее тело ледяной холод, который удалось растопить Матвею, но она осталась сидеть прямо и спокойно, как подобает царице величайшего Бала в мире.

– Ты знаешь, что должна сделать, – заключил Игорь. – Вот что просили тебе передать.

– Разве любовь не сильнее смерти? – бесстрастно спросила она, не поворачивая головы.

– Любовь не разрушит клятву посланницы.

Фаина посмотрела на него исподлобья и по изменившемуся лицу Игоря поняла, что в ее глазах появился тот же янтарный блеск, которым некогда ее пугала Марена. У нее не было такой цели, но сдерживаться она больше не могла.

– И Матвей из-за нее не умрет, – прорычала она.

– Этого никто не желает, госпожа. Нет сомнений, что мудрость и знания помогут тебе найти другой способ сохранить ваш союз. И ты можешь рассчитывать на нашу помощь, коли она понадобится.

Фаина встала, и Игорь поднялся следом. Ей не терпелось покинуть пустующий дом и вернуться к своей семье.

– Благодарю за добрые слова. Твое послание получено и услышано. Теперь оставь меня.

Едва душа с поклоном растаяла в воздухе, она крепче обвила Матвея руками, прижимаясь щекой к широкой спине, пока не почувствовала, что успокаивается. Будить его прямо сейчас не хотелось, а уйти не попрощавшись, сперва не рассказав правду, было невозможно. Она ни за что не поступит так с ним. Фаина лишь надеялась, что у них в запасе было хотя бы несколько дней.

Близость Матвея придавала ей сил, пока она размышляла об услышанном от Игоря. В его отсутствие она иногда возвращалась в Ирий, наблюдая за вновь прибывшими душами и выбирая среди них будущих гостей для Бала. Поставить оба мира под угрозу не входило в ее планы. Единственный известный ей ритуал, позволявший служителю смерти жить в мире под белой луной, а не под черной, она провела сама и не могла – да и не стала бы – предлагать его Матвею. У нее не было власти порабощать души, и она никогда об этом не сожалела.

Ей вспомнились его слова, сказанные когда-то: «Тебя бы не оставили хозяйкой Бала, если бы не хотели дать нам шанс». Он был прав. Все ее существование было сосредоточено вокруг торжества в честь любви, такой же сильной, как и ее собственная. Оно стало очередным этапом сотворения мира, соединяя жизнь и смерть. А мир начался с…

«Если уж я забираю себе частицы жизни, – лежа в темноте, думала Фаина, – для сохранения равновесия живому нужно принять столь же великий дар от смерти. Такой, что показал бы силу наших чувств».