Царица ночи

– Я знаю, о чем ты думал все это время. Ты не виноват в случившемся, сынок, – твердо произнес Иван. – Это я не сумел дождаться помощи. Ты сделал для меня все что мог. Мне очень жаль, что я так редко говорил при жизни, что горжусь тем, кем ты стал. Я, простой продавец автомобилей, отец настоящего гения… А наша мама? Где медицина и где юриспруденция?

Стоявшая рядом Варвара улыбнулась. Ее карие глаза сияли. Матвей, несмотря на шелковую мантию и статус хозяина Бала любви, снова почувствовал себя маленьким мальчиком.

– Мы все любили друг друга, как бы сильно ни ссорились, мой дорогой. Просто некоторые вещи невозможно изменить, что бы ни случилось. Ты вот, – покачала головой Варвара, обращаясь к Ивану, – и сейчас упрям как осел. Помнишь дачу, которую мы снимали, когда ты был маленьким, Матвей? Сейчас мы живем точно в таком же доме, но папа настоял, чтобы рядом росли оливковые деревья, как в какой-то Греции!

Матвей засмеялся вместе с родителями – по-настоящему и громко, наслаждаясь ласковым теплом их любви, которое все же не успело исчезнуть из его памяти. Это было все, что имело значение. Когда он опустил голову, то успел поймать взгляд Смерти – пронзительный и восхищенный, словно они трое говорили на незнакомом языке, который ей очень хотелось понять. В следующее мгновение она вернула себе вежливое выражение.

– Нас ждут, милорд.

Матвей повернулся к родителям и обнял каждого по очереди. Мать поцеловала кончики пальцев и коснулась его щеки. Отец сжал плечо в последний раз.

– Вы были со мной в те два дня? – спросил Матвей, прекрасно зная, что они поймут, о чем речь.

– Да, были, – сказала Варвара. Ростом она доходила ему до плеча и стояла, задрав голову. – Мы были с тобой и после. Пожалуйста, прости, что поняли все слишком поздно.

– Не совершай наших ошибок. Любовь все преодолеет, – добавил Иван. – Мы всегда гордимся тобой.

– Я люблю вас, – искренне сказал Матвей, прежде чем почувствовал, что его тянут прочь. В его глазах были слезы, но не было горя.

– Мы любим тебя, – прошелестело ему вслед. – Живи и будь счастлив.

– Неужели уже завтра я забуду их? – с отчаянием спросил Матвей, поворачиваясь к Смерти.

– Как мне известно от других хозяев Бала, – спокойно ответила она, – если здесь оказывались их родные и встреча вызывала столь же сильные чувства, как у вас, они сохранятся в памяти. Вы просто не будете помнить обстоятельства, при которых их испытали.

– Спасибо, миледи. – Матвей в порыве благодарности хотел накрыть ее пальцы своими, но сдержался. – И сколько хозяев Бала оказывались порождением бессмертной любви?

– Вы были лишь восьмым. Такую любовь все же встретишь нечасто. Наши гости родом из разных эпох и стран. Почти из разных миров.

После они гуляли по террасе, обмениваясь кивками и улыбками с парами, которые, прерывая разговоры, салютовали им бокалами с шампанским, вином и медовухой. Матвей прокручивал в голове короткую беседу с родителями, вспоминая каждое движение губ, прикосновения и сияние в глазах. Их встреча была краткой – но облегчение оттого, что они не держали на него зла, что их чувства пережили все ссоры и помогли им всем встретиться здесь, на Балу, великом празднике торжества любви над смертью, не измерялось временем. Возможно, позже он не раз укорит их за упрямство при жизни, но сейчас чувствовал себя счастливее, чем когда-либо.

Ощущение близости Смерти, пока они ходили по террасе, стало уже привычным. Одна мелодия величайшего из романтиков сменяла другую, а воздух наполняли запахи свежих фруктов и меда. Пары влюбленных слушали певцов, приглашенных Смертью, в то время как другие любовались на смутно знакомую балерину, исполнявшую перед ними соло в мерцающем серебристом костюме, пуантах и диадеме. Ее длинные тонкие руки были подобны крыльям. Матвей пришел в настоящий восторг, когда встретил компанию сразу из трех докторов из разных эпох, на открытия которых ссылался в своей диссертации, и Смерть позволила ему посвятить несколько минут беседе о травмах почек. Сама она в это время общалась с их женами и мужем, которым медицинская тема успела порядком надоесть. Один из докторов, похваливших его работу, к тому же оказался предком Матвея: у него были такие же густые черные волосы и карие глаза, и он долго сжимал его руку, сияя от гордости, что кто-то из потомков продолжил его дело. К его огорчению, все его дети стали инженерами.

Матвей ловил обрывки стихов, разговоров о проклятиях древних народов и красоте игры лиры, время от времени вставляя «Как интересно» и «Невероятно!» – на большее просто не хватало времени. Жажды и голода он не испытывал, но с интересом осмотрел блюда, до сих пор полные фруктов, и чаши, где не уменьшалась медовуха, хотя при нем один викинг выпил целую кружку размером с небольшой кувшин.