Царица ночи

– Вам должен быть знаком господин Александр, знаменитый поэт, и его жена Нина, – заметила Смерть, кивая высокому мужчине в очках и темноволосой красавице на несколько лет его младше. – Они были женаты всего несколько месяцев до его трагической гибели. Она любила его до конца жизни и горевала, что ее любовь пережила его.

– Кажется, я что-то читал об этом, – подтвердил Матвей, вежливо склоняя голову перед парой.

Затем последовали двое аристократов, граф Николай и графиня Прасковья, некогда бывшая у него крепостной актрисой, а затем ставшая законной женой. Вдовец пережил ее на шесть лет и, исполняя ее волю, успел начать строительство внушительной больницы-приюта. За ними подошли искатель приключений, посвятивший жизнь исследованию Дальнего Востока, и его жена. Их, как пояснила Смерть, уже в старости разлучил несчастный случай на рыбалке. Оба приветливо улыбнулись Смерти, словно старому другу, и поспешили взять бокалы с вином. Двое подростков в современной одежде, казалось, были в полном восторге от происходящего, и едва успели вовремя остановиться на верхней ступеньке. Их, по словам Смерти, разлучила болезнь, зародившаяся в собственных телах. К сожалению, знаний Матвея не хватало для полного излечения этого недуга. Позже его не раз посещала мысль, что некоторых гостей из прошлого он мог бы спасти прежде, чем они умерли.

Кивнув паре влюбленных поэтов, Матвей посмотрел на Смерть. Когда она рассказывала ему разные, но прекрасные истории любви, преодолевшие барьер, ее голос был вежливым, смягченным улыбкой, но отстраненным. Время от времени в зеленой глубине ее глаз проскальзывало какое-то странное выражение, но Матвей не успевал уловить его. Он, в свою очередь, кивал и улыбался гостям, изо всех сил стараясь проявить радушие и скрыть свое удивление. За время своей учебы он не нашел доказательств существования жизни после смерти. Он привык слышать от пациентов душераздирающие истории об их близких, которые были в реанимации, или в коме, или уже готовились к отправке в морг, и думал, что давно разучился плакать, – но сейчас, видя искры жизни в глазах тех, кто уже скончался, слыша их голоса и смех у себя за спиной, чувствовал предательский комок в горле. Чтобы держать себя в руках, Матвей теребил большим пальцем свое кольцо, находя странное утешение в трении резьбы о кожу.

– Добро пожаловать… добро пожаловать… добро пожаловать, – повторяла рядом Смерть, едва закончив рассказывать очередную историю и оставаясь все такой же далекой. На террасе за их спинами стоял гул, сквозь который скользили нежные ноты вальса.

Опустевшие лодки собирались в группу у края пристани. По лестнице поднимался плотный поток людей. Стариков было лишь немногим меньше, чем молодых. Кого-то Смерть представляла по имени, кого-то по фамилии, уже зная предпочтения. У гостей были разные цвета кожи, но, судя по прическам и нарядам, каждый одинаково стремился показать ей, как дорожили они приглашением. Мужчины были одеты во фраки и сюртуки из парчи. Женские волосы были уложены в красивые прически и переплетены жемчужными нитями, головы венчали шляпки и перья. Пышные юбки шуршали о ткань брюк, в лунном свете сверкали запонки и диадемы, украшавшие руки драгоценные камни. Запахи сладких духов смешивались с шоколадными и тропическими нотками. Звенели золотые браслеты на руках смуглой пары из южной страны, наследников вражеских родов, разлученных по воле родителей; ослепительно сияли под луной полированные доспехи воинов и воительниц, и стук их высоких сандалий по каменным ступеням терялся в восхищенных шепотках: «Ваше Величество. Милорд».

Гости на Балу были родом из разных стран и эпох и говорили на разных наречиях, но все же отлично понимали друг друга. Матвей был не силен в языках, и его поражало, как при звуке незнакомого иностранного слова мозг понимал его истинное значение спустя лишь долю секунды. Это сработало даже с известным писателем, который придумал для своих книг собственный язык и в шутку обратился на нем к Смерти после привычного приветствия. Судя по ее смягчившейся улыбке, такое происходило уже не в первый раз. Ее реакция приятно удивила Матвея. Пару раз он видел перед собой своих собственных пациентов, но те не узнавали его, и ему оставалось только ошеломленно смотреть им вслед и думать… нет, он не знал о чем.

– Вы думаете, сделали ли для них все, что было в ваших силах, – сказала Смерть, будто опять читая его мысли. Она смотрела ему в глаза снизу вверх, но от этого не казалась менее величественной; диадема на ее голове сияла, точно нимб. Он не отводил от нее взгляд, ожидая ответа. – Да, милорд, сделали. Это говорю вам я.

– Благодарю вас, миледи.