Царица ночи

Он сделал еще шаг в темноту, и Смерть отпустила его. Ее тело было теплым, как и сегодняшние живые мертвецы из его института. Впереди появился неровный прямоугольник света, лившегося из дверного проема, и оба молча направились туда. Не успев надеть обувь, в носках Матвей начал немного замерзать. Наконец он оказался на пороге высокой комнаты. Выполненная в красных и белых тонах, она напомнила ему кадры из старинных особняков, иногда мелькавшие в новостях о культуре. Слева он заметил плотно зашторенные портьеры и деревянную дверь в цветочных узорах. По обе стороны от высокого камина в правой части стояли два кубка на тонких ножках; на их блестящих боках отражались рыжие языки пламени. Перед камином стояли два бордовых дивана, деревянные подлокотники которых были отделаны цветочной резьбой. Он ожидал, что жилище Смерти будет холодным и мрачным.

Он обернулся взглянуть на свою спутницу, и сердце в его груди неожиданно дрогнуло. Смерть уже переоделась в бальный наряд – длинное серебряное платье, окутавшее ее ноги подобно пышному облаку лунного света. Густые каштановые волосы, прежде распущенные, были уложены в низкий пучок, а надо лбом сверкали золотом огня кованые цветы диадемы. Она снова улыбнулась ему – сдержанно, как улыбаются коллегам.

– Вот мы и прибыли, Матвей Иванович. Вам нужно переодеться. Вон там, за дверью.

Матвей медленно пересек комнату, бесшумно ступая по белому ковру. От его недавнего недомогания не осталось и следа. Вместе с ней из головы исчезла тупая боль недосыпа, к которой он давно привык. Положив руку на ручку двери, он оглянулся на тонкую фигуру в серебре.

– Вы чудесно выглядите… миледи, – добавил он, обнаружив вежливое обращение в глубине памяти. У него не повернулся язык назвать девушку в лицо Смертью, несмотря на то что это именно она и воплощала.

Ответа не последовало, и Матвей зашел в комнату. Она была куда меньше гостиной, где они оказались, и освещалась хрустальной люстрой с настоящими свечами. Его внимание привлекло огромное, от пола до потолка, зеркало в черной кованой раме, изображавшей цветочные побеги. Он уже не в первый раз встречал этот узор, но слишком мало разбирался в значениях цветов, чтобы разгадать их смысл. Матвей подошел к зеркалу с любопытством: ему не терпелось узнать, оказала ли какой-то внешний эффект мертвая вода, если сумела избавить его от головной боли.

Он смерил взглядом свое отражение и провел рукой по лицу и груди, желая убедиться, что все это реально. Тени под глазами исчезли, их взгляд стал более ясным. Разгладилась складка у губ, появившаяся после смерти родителей, и морщина между бровей. Мышцы налились силой, как после добросовестной тренировки в спортзале. Матвей удивленно улыбнулся. Из зеркала на него смотрел помолодевший, отдохнувший мужчина, который был на пути к исполнению своего главного желания. Вот бы взять хотя бы каплю той мертвой воды на анализ.

В углу отражения блеснуло серебро, и, обернувшись, он увидел обитую бархатом оттоманку, на которой лежала приготовленная одежда. Так ему наряжаться никогда не приходилось: белая рубашка, жилет из плотной бледно-серебристой ткани, черный фрак и черные брюки, классические ботинки на шнурках. Вполне подходящий образ для бала, насколько он представлял себе подобное мероприятие. Ткань была приятной на ощупь, одежда и обувь сидели на нем идеально. Матвей удивился бы этому факту, если бы еще не утратил этой способности после всего, что сегодня случилось.

Когда он вышел из комнаты, Смерть стояла на том же месте, глядя в огонь.

– Все готово.

Ее взгляд метнулся к нему и остановился на шее.

– Где ваш платок, милорд?

– О… – Удивленный новым обращением, Матвей похлопал по карманам брюк, затем сюртука и вытащил сложенную полоску белой ткани. – Кажется, вот он. Я не имел с такими дела.

Он посчитал нужным добавить:

– Извините.

– Дайте сюда, – тихо сказала она без тени раздражения. – Бал вот-вот начнется. Остались последние приготовления.

Когда он приблизился, Смерть забрала у него платок и в считаные мгновения завязала его сложным узлом под воротником. Матвей поймал себя на том, что снова изучает ее лицо, оказавшееся так близко, и неловко отвел взгляд. Что с ним происходит? Ему не следовало восхищаться ее красотой или тем более жалеть о том, что она не смотрела ему в глаза. Она воплощала смерть, ради всего святого. В ней не было ничего прекрасного.

Затем Смерть повернулась к каминной полке и открыла резную деревянную шкатулку. Оттуда она вытащила кольцо-печатку с изображением солнца, такого же, как на пробке от флакона с мертвой водой, и надела ему на мизинец правой руки. Себе она надела такое же с изображением черного круга в окружении звезд. Луна, догадался Матвей, которая означала смерть, а солнце – жизнь.