Царица поверженная

Я горделиво накрыла ладонью собственные монеты, сознавая, что своим процветанием Египет во многом обязан моим замечательным советникам.

– О, а вот и жених! – приветствовала я вошедшего Олимпия. – Мы поздравляем тебя!

Странно было осознавать, что он – первый из моего ближнего круга, кто стал семейным человеком. Я советовала ему жениться не один год, но когда это произошло, начала испытывать сомнения: а достойна ли моего доброго друга его супруга, сможет ли она в должной мере понимать его? За ней закрепилась слава ученой особы, но я надеялась, что она не посвящает всю себя манускриптам, как иные женщины – кухне. Одна крайность так же плоха, как и другая. Помнится, сам Олимпий как-то сказал, что зануднее дурака – только ученый педант.

– Да, я вступил в благословенное царство, – сказал он. Мы не поняли, всерьез он или шутит. – Ну-ка, дайте мне вина!

– Неужто от семейной жизни пересыхает в горле? – лукаво осведомился Мардиан.

– Это ты сказал, не я, – отозвался Олимпий и осушил чашу.

Мне же пришло в голову: для него открыты многие стороны моей личной жизни, мне же о нем никогда столько не узнать. Он никогда не поделится со мной тем, чем я вынуждена делиться с ним, – такова странная привилегия врачей. Правда, это не остановило моего любопытства.

– Доркас придет к нам сегодня? – спросила я.

Я ее еще не видела.

– Нет, она в библиотеке. Кроме того, ты ее не приглашала.

– Ну что за глупости. Разумеется, приглашение относится к вам обоим.

– Я скажу ей. Потом.

Я задумалась – может быть, он не хотел ее приводить? Впрочем, это прояснится со временем. Все рано или поздно проясняется.

– Мне радостно: у меня есть все, чего только может пожелать царица, – сказала я громко, чтобы привлечь их внимание. – Главное мое богатство – самые лучшие, самые мудрые и преданные в мире советники и сын, которым гордилась бы любая мать, любая властительница до пределов земли!

Цезарион сначала просиял, потом покраснел.

– Прошу всех разделить со мной радость.

Я кивнула слугам, и те начали разносить кувшины с вином и блюда с угощениями.

Мардиан, улучив момент, шепнул мне на ухо:

– Тут парфяне явились, несколько человек. Просят принять для переговоров о союзе.

– Официальные послы или частные лица? – спросила я.

– Частные лица, – ответил Мардиан, – но с определенными полномочиями. Они говорят, что их послали разведать здешние настроения, и, если ты выразишь готовность к переговорам, сюда прибудет настоящее посольство с официальными предложениями.

– Парфяне! – Я покачала головой. – Вот уж не ждала. Как думаешь, это не шпионы, прибывшие разведать, что у нас да как, перед последующим нападением?

По моему разумению, отдаленная Парфия не была заинтересована в союзе с нами, но вынашивать идею захвата столь богатой страны вполне могла.

– Нет, я думаю, что они готовятся к неизбежной войне с Римом и ищут союзников по всему Востоку. Возможно, они рассматривают эту войну как столкновение двух миров – Востока и Запада. Кстати, такая точка зрения весьма распространена. Думаешь, они ошибаются?

– Может быть, и нет.

Может быть, и на самом деле все просто: Рим и Запад будут расширяться на Восток, пока не уткнутся в какой-нибудь крепкий камень. В парфян? В индийцев? Как далеко покатится их неудержимый вал, пока не разобьется о несокрушимую преграду?

– Так как, ты их примешь? Или пусть отправляются восвояси?

На миг у меня возникает искушение. Когда-то кандаке пыталась увлечь меня идеей восточного союза – и вот возможность воплотить ее идею в жизнь. Египет и Нубия в союзе с Парфией, Аравией, Мидией, может быть, даже Индией и страной Куш составили бы силу, способную противостоять Риму.

Перспектива, конечно, воодушевляющая, но по зрелом размышлении приходится признать, что она сомнительна. Египет слишком сильно выделяется и фактически отрезан от потенциальных союзников кольцом римских провинций – таких, как Сирия, Азия и Понт, – и землями зависимых от Рима царств вроде Армении и Иудеи. Нам приходится общаться с римлянами напрямую и волей-неволей приспосабливаться к такому соседству.

– Отошли их восвояси, – сказала я Мардиану. – Они не послы, и царице их принимать не пристало. Но сначала ознакомься с их предложениями и постарайся уточнить их военные возможности: выстоят ли они против римлян? А потом пускай едут обратно во Фрааспу, Экбатану, Сузы или куда там еще, откуда они явились.

– Из Экбатаны, я думаю, – сказал Мардиан, поправив левый браслет. – Это мудрое решение: всех выслушивай, но никому не отвечай определенно. Никаких обещаний, никаких союзов.

– Какая у тебя короткая память, – усмехнулась я. – Ты забыл, что Египет уже является другом и союзником римского народа.

Он пожал плечами, как будто это к делу не относилось.

– Мое слово нерушимо, – сказала я. – Если союз будет разорван, то не по моей вине.

Я считала это делом чести, хотя кто-то, возможно, нашел бы подобную принципиальность глупой. Ведь я сама насмехалась над Антонием из-за его верности триумвирату. Не странно ли?