Царица поверженная

– Я хотела сказать – вождь. Тот, кто откроет новые горизонты. Мир гораздо обширнее и богаче, чем кругозор римского патриота, который ест простую кашу, носит грубые сандалии и проходит мимо храмов и алтарей чужеземных богов, не повернув головы.

Антоний, видимо, вообразил себе этого закоренелого ретрограда и слегка усмехнулся, что поощрило меня продолжать свою речь.

– Тебе знакомы люди такого типа. Они носят грубую домотканую одежду, говорят только на латыни, а греческую поэзию, сливовый соус и звук систра воспринимают как угрозу. Представь, какая судьба ждет все ваши… провинции, если во главе Рима встанет подобный человек?

– Да, им не позавидуешь, – признал Антоний.

– Если твоя судьба здесь – прими ее! Радуйся ей! Возблагодари богов за то, что они сделали тебя господином людей, которых ты хорошо понимаешь и высоко ценишь. Ты не перестанешь быть римлянином, если ты будешь гражданином мира. Не важно, что скажет Октавиан! Ты обретешь величие.

Слушает ли он меня?

– И говорю тебе еще раз: для многих ты станешь избавителем, потому что под властью Октавиана им придется тяжко. О, какие их ждут страдания!

В воздухе повисло долгое молчание. Наконец Антоний его нарушил:

– Ты хорошо понимаешь Восток, но я не думаю, что ты понимаешь Рим. Ты низводишь его до уровня тех же обидных римских карикатур, где изображаются восточные жители. Римлянин для тебя – грубый, дурно одетый варвар, поедающий пустую кашу. Это столь же вздорный стереотип, как коварный, изнеженный и развращенный египтянин.

– Вот видишь! Ты только что подтвердил мою точку зрения! У тебя есть мудрость и способность видеть обе стороны! Именно тебе и только тебе суждено править… возглавить весь римский мир.

– Я вижу достоинства обоих миров, – признал он.

– Как видел их Цезарь. Он, как и ты, понимал, что все граждане Рима должны быть равны, каждая сторона должна уважать другую. Не беги от ответственности!

– А как в Риме воспримут тот факт, что рядом со мной всегда находишься ты? – печально спросил он. – Они смотрят на вещи не так широко, как твои идеализированные граждане мира.

– Их учат ненавидеть меня, – сказала я. – Но когда они увидят Клеопатру собственными глазами, то быстро поймут, что им нечего опасаться… Но это дело далекого будущего, и сейчас главное другое. Устранить Октавиана! – Я повторила эти слова медленно, прямо в его ухо: – Ты… должен… устранить… Октавиана.

– Под каким предлогом?

– Прежде всего лиши его возможности именоваться цезарем. Назови самозванцем. Докажи это, и ты подорвешь основу его власти.

– Основу – да, но не саму власть. Она держится на его легионах. И его опорных пунктах в Италии.

– Сначала основу, потом саму власть. Объяви Цезариона истинным правопреемником и брось Октавиану открытый вызов. Смело провозглашай восточную империю как нечто состоявшееся. Спровоцируй его. Чем скорее разразится битва, тем выше твои шансы на победу. Учти, он день ото дня становится сильнее.

– Может быть, судьба сделает мою работу за меня, – хмыкнул Антоний. – Если верить в судьбу, она даст Риму правителя и без нашей помощи. Октавиан все еще ведет войну в Иллирии. Может быть, он погибнет там. Я слышал, он повредил колено…

– Цезарь всегда говорил, что, если удача к нам не спешит, мы должны протянуть ей руку помощи, – сказала я.

– Я не второй Цезарь, как ты знаешь.

– Я знаю, что я права! Пожалуйста, послушайся моего совета.

Он вздохнул:

– После Армении…

– Конечно, после Армении. Это даст тебе время проработать нужные планы.

– Да, любовь моя.

Наконец он повернулся и уткнулся в мое плечо:

– Мы создадим нашу империю вместе… моя императрица. – Антоний встал и потянул меня за руку. – Пойдем в постель и, как подлинные правители державы, где проживает множество разных народов, будем заниматься любовью согласно их обычаям, столь же разнообразным, как их одежды или кухня. Может быть, стоит познакомить с ними Рим, а? Ради расширения кругозора и новых впечатлений. – Он рассмеялся тем смехом, что так нравился мне в моем прежнем Антонии. – Или сегодня ночью мы предпочтем Октавианову манеру? Уверен, разнообразием и выдумкой там не пахнет, зато все строго и по-римски.

– Нет уж, – возразила я. – Пусть этим тешится Ливия.

– Насколько мне известно, Ливия не единственная, кому повезло. Он не забывает и про чужих жен.

Значит, Октавиан не слишком изменился. Я бы не хотела иметь такого мужа за все золото храма Сатурна!

– Дорогой супруг, – сказала я, – давай займемся любовью по-нашему!

Глава 31

С наступлением весны мы с Антонием снова разлучились: он начал кампанию против Армении. Собрав шестнадцать легионов (их хватило бы, чтобы сокрушить Навуходоносора), Антоний выступил в поход, дабы покарать предателя. Никаких сомнений или дурных предчувствий на сей раз не было: я думала только о том, что мы будем делать после того, как Артавазд понесет заслуженное наказание.