Царица поверженная

Вместе с этим представлением закончилось и его консульство – он отбыл на границу, дабы покарать врагов Рима. Жди от него письма в скором времени.

Я обязан предупредить, что хотя у тебя немало сторонников, даже среди них многие пребывают в недоумении относительно твоих действий.

^{Твой верный друг М. Эмилий Скавр}

Я положила письмо.

– Что ж, теперь будем ждать письма от Октавиана?

Антоний выглядел удрученным.

– Не переживай из-за него, – сказала я. – Ясно, что это игра на публику.

По прошествии некоторого времени пришли сразу два послания: одно – официальное, другое – личное. В официальном Октавиан высокопарным языком осуждал проводимую Антонием политику и произведенные им назначения. В личном он перешел на насмешливый тон.

Мой дорогой зять!

Если ты отвлечешься от вакханалий во дворце Александрии, то твои жена и дети, безусловно, будут рады получить от тебя весточку – вот уж подлинная редкость. Или в объятиях этой египетской царицы ты совершенно забыл и о своей семье, и о своем долге? Если так, я серьезно сомневаюсь в твоей способности нести бремя ответственности за порученную тебе часть мира: твое поведение в последнее время свидетельствует против этого. Может быть, надо подумать о том, чтобы выйти в отставку и назначить кого-нибудь помоложе? Пусть взвалит на себя ношу, ставшую для тебя непосильной, пока ты не свалился.

Надеюсь, мое письмо застанет тебя в добром здравии. Но все-таки я боюсь, что ты нуждаешься в восстановительном отдыхе – на Западе. Если бы ты решился приехать, мог бы рассчитывать на самый радушный прием.

Твой брат и товарищ по триумвирату, император Ю. Цезарь Divi Filius

P. S. Перестань защищать права этого бастарда, сына царицы. Это недостойно тебя.

– Наглость! – взревел Антоний. – Намекает, что я сумасшедший! Да как он смеет?

– Кончай кричать, – сказала я. – Ты и вправду орешь как безумец.

– А как насчет того, как он называет тебя «этой египетской царицей», как будто у тебя нет имени!

– Он хорошо знает мое имя, – сказала я. – Точно так же, как имя Цезариона.

По моему разумению, атака Октавиана была хорошим знаком: мы коснулись обнаженного нерва, и он почувствовал, что наши действия угрожают ему.

– Я отвечу ему прямо сейчас! – крикнул Антоний.

– Нет, подожди! – возразила я.

– Сейчас же! – Он схватил кувшин вина и налил себе огромную чашу. – И собственноручно!

Антоний порылся в шкатулке с письменными принадлежностями и принялся яростно строчить ответ. А через некоторое время сунул мне в руки письмо.

С чего ты озлобился? Оттого, что я живу с царицей? Но она моя жена, и это продолжается уже девять лет. А ты как будто живешь с одной Ливией? Будь я проклят, если ты, пока читаешь мое письмо, не переспал с Тертуллой, или Теренцией, или Руфиллой, или Сальвией Титисенией, или со всеми разом! Да и не все ли равно, с кем ты путаешься!

Я рассмеялась.

– Ну и картина – все разом! Должно быть, у него кровать от стены до стены.

– Так и есть. Ему нравятся большие компании.

Антоний осушил чашу и тут же наполнил следующую.

– Это забавно, но это не ответ на его обвинения.

– А мне плевать! Пусть он вспомнит, что я знаю правду о его хваленой нравственности и благочестии. На политические обвинения я отвечу отдельно.

Он помолчал.

– Заметь, об Армении в письме ни слова. Неужто присоединение к Риму новой провинции вовсе не имеет значения? И какими завоеваниями или достижениями может похвастаться он сам?