Царица поверженная

Потом мы вошли в святая святых. Во всех храмах есть темные алтари с баркой бога, но только в Гелиополисе находится обелиск, покрытый мерцающим листовым золотом: Бенбен, камень, которого коснулся Ра в начале времени и вновь касается каждое утро. Он пребывал в помещении без крыши.

Небо над головой было цвета блестящего голубого фаянса. После сумрачных залов у меня резало глаза. Обелиск ослеплял, золото сверкало, отражая Ра в небесах.

— Это центр мира, — с придыханием произнес Накт.

Легко было ему поверить.

Когда дневная жара еще более усилилась, Накт провел меня в свои покои.

— Мы подождем, пока вырастут тени, — сказал он. — Ты можешь увидеть и свои благовонные кустарники, и все остальное, чем славно наше священное место.

Я растянулась на красивом резном ложе, украшенном львиной головой, с ножками — львиными лапами и даже с длинным хвостом. Я отстраненно взирала на полоски света, павшие на стены из узких окон. Мне требовался отдых, хотя спать я не собиралась…

Однако тяжелый усыпляющий воздух и неспешное течение дня убаюкали меня. Я смотрела на стены и размышляла о том, насколько далек от всего этого мой мир в Александрии. Неужели эти обряды и залы неизменны с самого начала времен? Думы медленно перерастали в сонные грезы.

Древние боги — гневаются ли они на новых богов, ныне обосновавшихся в Египте? Как они относятся к Серапису, богу Птолемеев? Обижаются ли они на Диониса, потеснившего Осириса? И как насчет Афродиты, Марса и Зевса? Здесь, в тишине храма, новые иноземные боги кажутся такими шумными, невоспитанными, назойливыми. Наша богиня Хатор объединяет в себе любовь, радость и музыку, а их Афродита только одно и знает…

Я вздохнула. Их боги, наши боги… Кто я на самом деле? Какие боги мои? В моих жилах нет египетской крови, и все же я — царица Египта.

Я пошевелилась, чувствуя себя взмокшей от пота. Я заснула не вовремя и проснулась — судя по тому, как изменился угол падения солнечных лучей, — ближе к закату.

Я встала, поправила одежду и волосы. В соседней комнате меня дожидался Накт.

— Богиня отдохнула? — спросил он.

— Несомненно, — заверила его я.

— Сейчас Ра ослабел и превратился в Атона. Мы можем выйти наружу, не опасаясь зноя. Он нежно прощается с землей, окрашивая ее в мягкие, нежные тона.

Так и оказалось: цвета снаружи полностью изменились. Песок, который в полдень был ярким, золотисто-белым, теперь приобрел темно-желтый или коричневый оттенок. Стены храма и камни теперь отдавали жар, который впитали ранее. Подул легкий послеполуденный ветерок, сильнее всего ощущавшийся на вершине холма.

— Роща благовоний находится здесь, рядом с полями льна, где мы выращиваем полотно для наших одеяний, — сказал жрец.

Мы покинули огороженную территорию храма и направились в сторону сада, к аккуратным рядам ухоженных кустов.

Я пришла в восторг. Кусты были почти по колено высотой, и их листочки выглядели зелеными и здоровыми.

— О, да они разрослись!

— В первый год им пришлось нелегко, — сказал жрец. — Несколько растений мы потеряли. Говорили, они не могут расти нигде, кроме окрестностей Иерихона. Может быть, они оплакивали разлуку с родиной, свое изгнание. Но потом они пустили корни и вытянулись вверх, и теперь, я надеюсь, можно рассчитывать на то, что они расцветут. Подумать только — они впервые будут цвести не на родной земле!

— Да.

И они принесут нам огромный доход. Маленькая роща в Иерихоне была самым прибыльным местом на земле, клочок земли длиной в пядь приносил состояние. Я вздохнула. Еще один способ сохранить благосостояние Египта. Беда в том, что этих способов никогда не достаточно!

— Я довольна.

Я огляделась по сторонам — все вокруг радовало глаз. Каменный храм словно излучал плодородие, и это убедило меня остаться.

— Да, мы задержимся у вас на ночь, — сказала я, — чтобы завтра увидеть прибытие Ра и лицезреть, как его приветствуют жрецы.

Накт улыбнулся, как будто я прошла испытание.

— Ты увидишь не только это, — заверил он меня.

После ужина меня проводили в маленький домик, угнездившийся рядом с первым пилоном, на внешнем рубеже храмовой территории. Когда мы входили в святилище, я его не заметила, а теперь удивилась — почему? Он был невелик, но не так уж неказист.

Как только мы переступили порог, манера держаться Накта разительно изменилась. Он стал почтительным, словно в присутствии некоего высшего существа. Даже более почтительным, чем по отношению ко мне. Кто же вызывал у него такое благоговение?

— Богиня, — сказал жрец, — здесь обитает самый мудрый человек в Египте — тот, кто прозревает священные слова богов. Ему ведомы их желания и деяния, ведомо начало их бытия в незапамятные времена и направление пути.

Поначалу я ничего не увидела. Комната казалась аккуратной и чистой, в ней стояли маленькие сундучки, один поверх другого, и сосуды со свитками рядами выстроились на полу. Потом послышалось шарканье. В дальнем углу что-то зашевелилось.