Царица поверженная

— Я не сделал ничего, что оправдывало бы такое суждение, — твердо заявил Антоний. — Управление Востоком осуществлялось должным образом, наши границы нерушимы, земли оправились от разорения, вызванного гражданскими войнами. Я завоевал Армению и преподнес Риму новую провинцию. Все основные задачи, стоявшие передо мной после битвы при Филиппах, решены успешно. Но вы упорно не желаете видеть главного, а сосредоточиваете внимание на мелочах вроде портретов на монетах! Есть ли здесь, в этом зале, хоть один человек, никогда не совершавший мелких ошибок и не допускавший просчетов? Не похоже ли это на попытку взыскать недоимку в десять денариев с человека, заработавшего для казны миллион?

Это звучало логично, только вот собравшиеся здесь люди руководствовались не логикой, а чувствами. Их кидало из одной крайности в другую, как треплет утлый челн неспокойное море.

— Как я понимаю, Октавиан вовсю выколачивает налоги, — сказал Антоний, желая сменить тему. — Это должно вызвать недовольство.

— Недовольство — мягко сказано, — криво усмехнулся Геминий. — Поджоги, бунты, кровопролитие. Но солдаты подавляют неповиновение.

Итак, Октавиан полностью контролировал армию. Я понимала: той армии, что сражались при Филиппах, когда Октавиан и Антоний воевали вместе, больше нет. В Италии просто не осталось солдат, которым довелось служить под началом Антония или Цезаря, ветераны давно вышли в отставку. Новые же легионеры не знали другого командующего, кроме Октавиана.

— Может быть, нам стоило бы вторгнуться в Италию сейчас, когда люди недовольны Октавианом и положение неустойчивое? — неожиданно предложил Деллий. — Наша армия готова, корабли для конвоя здесь, и сейчас только июнь.

— Это возможно лишь в том случае, если царица не примет участия в походе, — тут же отреагировал Планк. — Появление иностранки восстановит против нас всю Италию.

— Хотите обойтись без меня — попробуйте и без моих кораблей, — отрезала я.

Они забыли, кто оплачивает и снабжает войска? Неблагодарные!

— Вторжение в Италию в любом случае трудно осуществить, — примирительно промолвил Агенобарб. — На восточном и южном побережье для высадки пригодны лишь две гавани — Тарент и Брундизий, но они хорошо обороняются.

— Итак, ты настроен воевать? — спросил Геминий. — Да, теперь я вижу, что моя миссия была обречена с самого начала. Не стоило терять время.

— Нет, я вовсе не стремлюсь к войне, — поспешил заверить его Антоний. — В конце концов, уже сколько раз мы с Октавианом были готовы вступить в сражение, но в последний момент останавливались. Пять лет назад в Таренте, восемь лет назад в Брундизии. Да, сейчас между нами ссора, но пока все ограничивается словесной перепалкой, и ни один удар не нанесен.

— Похоже на ссору влюбленных, — подал голос один из сенаторов, и многие издали нервные смешки.

— Только вот любви между ними маловато, — заметил Титий.

Я сказала себе, что больше этого выносить не могу. Голова раскалывалась, а сумбур бесконечных обвинений и оправданий сбивал с толку. Нужно было срочно уйти.

Я не знала внутренней планировки дома, служившего резиденцией римского легата в Афинах. Рим всегда заботился о достойном размещении своих представителей, и это здание не стало исключением. Неудивительно, что командиры и чиновники не больно-то стремились вернуться домой: там они едва ли смогли бы жить в таких условиях, как за границей. Я блуждала по широким коридорам, в боковых арочных нишах которых стояли многочисленные статуи — великолепные копии всемирно известных шедевров. Справа на меня благосклонно взирал Аполлон Леохара, слева склонялся Дионис работы Фидия. Боги — покровители Октавиана и Антония, как и они сами, противостояли один другому.

Я остановилась и задержалась перед поразительным по мастерству изваянием Диониса. Афины переживали новое возрождение искусств, связанное с высоким спросом на эллинские творения для украшения богатых римских домов. Предприимчивые афиняне откликнулись на это массовым изготовлением в местных мастерских копий известных шедевров, которые распространялись повсюду: теперь и римский наместник Сирии, и торговец зерном из Эсквилины имели возможность любоваться одинаковыми копиями Афродиты Праксителя. Афины с трудом справлялись с заказами, и убранство этого коридора позволяло понять причину такого успеха.

Несмотря на грандиозный размер здания, там имелся обычный, как в семейном доме, внутренний двор, обнесенный крытой колоннадой. Дорогу туда я нашла, следуя потоку воздуха по коридорам. Воздух! Мне настоятельно требовался свежий воздух.

Осторожно выйдя наружу, под сень портика, я прислонилась разгоряченной щекой к прохладному камню одной из колонн. Дворовый сад был погружен во мрак, луна, уже миновавшая полную фазу, еще не взошла. Ветерок, шевеливший цветы на клумбах, доносил до моего слуха нежный плеск фонтана в центре двора.