Царица поверженная

Он покачал головой. Даже в его сомнении заключалось больше очарования, чем в согласии другого человека.

— Но я нужен Антонию.

— Антонию ты уже помог, как и мне в свое время. Когда Габиний восстановил моего отца на престоле.

— Да, верно. Как раз тогда я впервые встретился с Антонием. Мне было шестнадцать.

— И ты уже командовал войсками.

— У нас в Иудее взрослеют рано. Но Антоний был старше меня, и я хорошо помню, какое впечатление произвела на него встреча с тобой. Он много раз говорил об этом.

«Ну вот, теперь пошли льстивые выдумки», — подумала я.

Однако… может быть, это правда? Антоний и сам намекал на нечто подобное. Впрочем, с помощью такого рода уловок ловкие люди и добиваются власти над душами: умело смешивают правду с тем, что другие хотят услышать. А эти другие тем охотнее верят услышанному, чем больше оно соответствует их тайным желаниям.

— Ну, то было давно, — отмахнулась я.

Мы вышли на галерею, и я указала на простиравшуюся перед нами гавань. Сердце мое полнилось гордостью, как всегда, когда я обводила взглядом мое сокровище — мою Александрию.

— Какое зрелище! — восхитился Ирод.

Солнце заставляло сверкать волнующееся море и более спокойные воды гавани, окрашивая паруса судов алым цветом и золотом.

— Величайшая гавань в мире, — выдохнул Ирод. — Я бы отдал что угодно, лишь бы завести такой порт в Иудее. Увы, у нас имеется только жалкая Яффа. Впрочем, — спохватился он, — это лучше, чем ничего. По крайней мере, мы имеем выход к морю.

— Там каждая пядь земли оплачена кровью, — заметила я скорее для себя, чем для него. — Сколько жизней потеряно в сражениях за Иерусалим? Однако этот город не прославлен шедеврами зодчества, монументами или художественными сокровищами.

— Я намерен прославить его! — пылко воскликнул он. — Дайте мне возможность, и я сделаю Иерусалим подлинным сокровищем! А кто способен дать такую возможность? Только Антоний!

Только Антоний. Мы оба возлагали свои надежды на Антония, хотя и по разным причинам.

— Ну что ж, первым делом тебе надо попасть в Италию. За кораблем дело не станет, получишь у меня. Правда, плыть советую не прямиком в Рим, а в Брундизий: по последним сведениям, Антоний сейчас там. Сведения могли устареть, но когда мы получали известия в последний раз, они с Октавианом находились там, каждый со значительными силами. Сейчас, скорее всего, между ними идет война.

Ирод застонал.

— Я бегу от войны в Иудее, чтобы найти ее в Италии!

— Мы здесь не воюем, — напомнила я ему. — Может быть, разумнее остаться в Египте и выждать? Прими под начало мои войска, а когда Антоний вернется на Восток…

— Нет, я должен ехать сейчас. Нельзя допустить, чтобы они достигли соглашения без меня.

Ирод прекрасно понимал: его присутствие послужит убедительным доводом для заключения того соглашении, какое будет выгодно ему.

Благодаря Эпафродиту приветственный пир удался на славу. Мы исключили все блюда, запретные для иудеев, и использовали новую ярко раскрашенную посуду из Сирии, не оскверненную соприкосновением с некошерной пищей.

Ирод переоделся (для беженца он имел неплохой гардероб) и восседал за столом в царском пурпуре, с диадемой на челе. Даже в изгнании он оставался монархом и хотел сделать это очевидным для всех. Ему и его свите отвели места в соответствии с положением каждого, и все иудеи показали себя за столом отменными собеседниками с прекрасными манерами. На превосходном греческом языке они поддерживали беседу о чем угодно: о модах, о поэзии и искусстве, об угощениях и развлечениях, о философии. Только политика, как тема щекотливая, за столом не затрагивалась.

Правда, Эпафродит попытался едко поддеть гостя.

— Стало быть, пока Иудея остается в руках парфян, — молвил он, сокрушенно качая головой. — Но ничего, надеемся, скоро она будет освобождена. Тогда тебе придется без промедления очистить и восстановить Храм.

— Я хочу сделать больше, — ответил Ирод, устремив на него прозрачные глаза. — Я хочу перестроить его в соответствии со значимостью Храма.

— Какой значимостью? — Мардиан сморщил лоб. — Прости меня, я не понимаю.

— Храм свят! — заявил Ирод.

— Как все храмы, — сказал Мардиан с мягкой улыбкой. — Наш храм Сераписа, например…

— Бог Серапис не оставлял исчерпывающих указаний о сооружении ему именно такого храма и именно в этом месте, — возгласил Ирод с немного излишним пылом. — А мы от нашего Бога такие указания получили.

Мардиан рассмеялся.

— Пути богов неисповедимы.

— Для нас есть только один Бог! — твердо заявил Ирод. — И от него мы получили Закон.

— Но наши… — начал египтянин, и я остановила его взглядом.

— Послезавтра шаббат, — сказал Эпафродит. — Раз ты так благочестив, то, конечно, захочешь пойти со мной на молитву в нашу синагогу. Это самая большая синагога мира.

Ирод улыбнулся и кивнул.

— Что такое синагога? — спросил кто-то, сидевший дальше за столом.