Царица Шаммурамат. Полёт голубки

Какое-то время они сидели неподвижно, наслаждаясь своим счастьем. Неожиданно Ану-син сделала резкое движение и отстранилась от Каданора; её щёки вспыхнули, потупленный взор выдал смущение. Заметив это, юноша обернулся и увидел Дамния. По позе и выражению лица отца он понял, что тот стоял и наблюдал за ними уже давно. Поглощённый своими чувствами, Каданор не видел, как появился отец, тогда как Ану-син, повинуясь своему особому чутью, ощутила присутствие постороннего, третьего, человека.

Дамний стоял молча, сжав губы. Меж его густых бровей залегла суровая складка.

Волшебство уединения было нарушено: эту перемену ощутили все — и Ану-син, и Каданор, и, конечно, сам Дамний.

Юноша взглянул на Ану-син и хотел было что-то сказать, но Дамний заговорил первым, опередив сына:

— Мне говорили о ваших встречах… Я был не против вашей дружбы. Однако сейчас я понял, что между вами возникло нечто большее, и хочу сказать, что это никому не принесёт счастья.

— Отец! — воскликнул поражённый его приговором Каданор.

Дамний нетерпеливо вскинул руку, как бы призывая сына замолчать.

— Не перебивай меня, но выслушай. Я не возражаю против того, чтобы Ану-син пожила у нас ещё немного, я даже успел полюбить её как родную дочь… Но едва ли я смог бы принять её как твою избранницу, твою законную жену — и не только я один. Ану-син не нашего круга. Она чужая кровь, она дочь иного народа, который поклоняется иным богам, который живёт по своим законам, который следует своим, отличным от наших, традициям… А тебе, сын мой, не хуже меня известно, что критяне вот уже несколько столетий не допускают чужеземцев в свой маленький, но сплочённый памятью о нашем прошлом круг.

— Ану-син станет одной из нас, как только боги освятят наш союз! — с пылом возразил Каданор.

Он был уверен в том, что ради любви к нему девушка согласится принять его веру, отринув своих богов и обычаи своих предков. Он уже убедился, что он для неё единственный, что она сама всецело принадлежит ему, и, значит, семья, которую они создадут, будет принадлежать их народу — народу Крита.

Дамний отрицательно покачал головой.

— Ребёнок с молоком матери впитывает и её представления о жизни, и память её предков, и почитание традиций её народа. Заставить человека воспринимать мир не так, как он к этому привык с самого рождения, невозможно. Как невозможно отнять у него веру в богов своего народа и заменить её иной, чужеземной. И даже любовь, какой бы сильной она ни была, не способна сотворить такое чудо.

Ану-син поднялась. В её больших чёрных глазах блеснули грозовые молнии.

— Я больше не желаю слушать, как кто-то решает за меня мою судьбу! Вы говорите так, как будто меня здесь вовсе нет, а это оскорбляет меня! Меня также нисколько не радует то, что отец и сын готовы поссориться из-за меня! — с этими словами девушка встала между Дамнием и изумлённым Каданором. Взгляд, который она метнула сначала в одного, затем в другого, был испепеляющим.

Однако в прозвучавших вслед за этим словах Каданор услышал такую грусть, что сердце его сжалось от неодолимой тоски.

— Я отдаю вам вашего сына, отдаю, так и не назвав его своим, — сказала Ану-син, глядя Дамнию прямо в глаза. — Отдаю, хотя и люблю его больше жизни… Я жертвую своей любовью, своим счастьем ради покоя вашей семьи, ради ваших обычаев. Тех самых обычаев, которые призваны сохранить чистоту критской крови и в то же время обрекают вас на медленное, но неизбежное вымирание. Ибо вы сами, своими же руками, уничтожаете то, что даёт человеку жизнь, — уничтожаете любовь!

Ану-син повернулась, чтобы уйти. И Каданор вдруг понял, что вот сейчас, в эту самую минуту, он может потерять своё счастье безвозвратно. Он резко вскочил и, подбежав к Ану-син, удержал её за руку.

— Во имя Афродиты-Иштар, заклинаю тебя, не уходи! Поверь, всё то, о чём только что говорил мой отец, для меня нисколько не важно. Ты — моя любовь, моя жизнь…

Ану-син посмотрела на него затуманенными от слёз глазами, и он, желая узнать её решение, с мольбой спросил:

— Ведь ты не уйдёшь?

— Нет, не уйду, — молвила девушка так тихо, что её ответ был слышен только тому, для кого предназначался.

Каданор взял её за плечи и глубоко заглянул ей в глаза, проверяя её. После этого он успокоился. Он не сомневался, что она останется.

С гордо поднятой головой Ану-син прошествовала мимо Дамния и вскоре скрылась из вида. Отец и сын остались наедине.

Глава 10. Вадунар

Ану-син едва поспевала за Вадунаром: длинноногий, целеустремлённый, он шёл быстрой размашистой походкой; его спина, затянутая в узкий критский жилет, то исчезала в толпе, то появлялась вновь и снова исчезала. Ану-син боялась отстать от юноши и затеряться среди прохожих, которые спешили по своим делам, снуя по улицам, точно муравьи, и наполняя воздух гулом, подобно пчелиному рою. Однако девушка и не думала роптать на Вадунара — ведь сама напросилась, чтобы он взял её с собою.