Царицын ключ

Дед не велит. Но дед относится к этому как к сказке, а если вспомнить, что сейчас конец двадцатого века, что сказок не бывает, а случаются необъяснимые, вернее, объяснимые, но еще не разгаданные физические явления? Почему Ангелине будет хуже, если кто-то поможет ей, если кто-то будет ее охранять?

Андрюша рассуждал так и думал, как бы выбраться из двора, чтобы дед не заметил. Ведь можно идти поодаль, только охранять ее, не приближаться… На улице блеснула лужа. Прижав глаза к щели в воротах, Андрюша увидел, что дед в ватнике, в высоких сапогах и мятой треуголке стоит у своего дома, прислушивается. «Ах ты хитрец, – подумал Андрюша, – а сам-то решил идти за Ангелиной…»

Дед вышел, прикрыл осторожно калитку и засеменил по лужам к площади. «Все ясно, это снимает с меня моральные обязательства, – подумал Андрюша. – Где резиновые сапоги? Больше ничего не брать – только сапоги».

Он перебежал во двор, ворвался в сени, стал шарить в темноте.

Дверь из комнаты приоткрылась, выглянула Элла.

– Кто там? – прошептала она. – Это ты, Андрюша? Тише, Веня заснул. А Коля уехал?

– Все нормально. Я к деду Артему схожу.

– Три часа ночи, что за хождения? – сказала Элла скорбно. – И куда пропал Эдуард? Андрюша, если ты собираешься выходить на улицу, добеги до его дома. Может, он не спит… он обещал что-нибудь найти. Как ты думаешь, этично его разбудить?

– Этично, – сказал Андрюша. – Совершенно этично.

Он выбежал на улицу и, не скрываясь, не таясь, поспешил к площади. Да, надо заглянуть к Эдуарду. А может, не заглядывать? Пользы от него никакой, фельдшер он липовый, только переживает. Но, с другой стороны, Элле спокойней, если он рядом… «Ладно, постучу ему в окошко, – сказал себе Андрюша. – Передам и пойду дальше».

Он миновал деревья, скрывавшие пушку. Кто же из нее будет утром стрелять? Если старик не вернется, то впервые за много лет пушка не выстрелит. Так гибнут традиции. Не выстрелит раз, два, потом забудут и научатся вставать под будильник. Или вообще не встанут завтра утром? И птицы не будут петь, и коровы не дадут молока? Андрюша внутренне улыбнулся, но тут же вспомнил, как лежал, раскинув лапы, медведь возле мельницы…

У клуба он остановился. В окне Эдуарда горел свет. Андрюша приподнялся на цыпочки, заглянул – там никого не было. Из-под застеленной кровати выглядывало что-то синее. Андрюша постучал по стеклу. То ли подождать – может, Эдуард вышел по нужде, то ли бежать дальше, пока дед с девушкой не затерялись в лесах? И тут он услышал тихие голоса, доносившиеся из-за угла дома.

– Чего, – спросил знакомый высокий голос, – тебе чего не сидится?

– Она пошла, – ответил низкий бас. Василий? О чем он разговаривает с Эдуардом? Неужели они уже помирились? – И старик поперся. Треуголку надел и поперся.

– Старика мы пугнем. Старик нам не страшен. Так что иди быстро, не выпускай ее из виду и не догоняй. Понятно?

– Понятно, да неприятно. В лесу медведи ходят.

– Нет твоего медведя, пришил я его.

– Все равно лес… – басил Василий.

– Девчонке в лесу не страшно, а ему страшно? Икру по твоей трусости потеряли, теперь и золото прозеваем. Оставайся, жди милицию, она по тебе плачет.

– Ты меня не пугай. Если так дело пойдет, я скажу, кто был моим инициатором.

– Слово выучил! А доказательства? Я в лесу не был, я не хулиганил, у меня все в порядке, комар носу не подточит.

– Римма в магазине скажет.

– Не скажет. Это ты ей икру привозил, ты ей лекарства передавал и рыбу – все ты.

– Все равно посадят.

– Да иди ты скорей! Надоел, зануда.

– Я тебя подожду.

Эдуард грязно выругался и бросился в дом. В окно Андрюша видел, как он скинул пиджак, вытащил из-под кровати синий мундир, натянул его, схватил треуголку из ящика стола – и на голову. Андрюша стоял не дыша, не двигаясь – совсем рядом, за углом, слышалось тяжелое дыхание Василия.

Вот тебе и тихий фельдшер, интеллигентный человек. Значит, это он убил медведя и сжег мельницу…

Эдуард-привидение метнулся по комнате, вытащил из шкафа складной зонтик. Все, к Вениамину он не пойдет, больные его не интересуют… Андрюша переступил с ноги на ногу и чуть не попался: дыхание Василия прервалось, но тут скрипнула дверь, свет в комнате погас. Эдуард был на улице. Андрюша вжался в стену.

– Пошли, – сказал Эдуард. – А куда идти, знаешь?

– Знаю, к Волчьему логу. Куда же еще?

Две темные фигуры отделились от угла здания и поспешили к лесу.

Андрюша понял, что выхода у него нет, только за ними! И не выдавать себя, пока возможно. На его стороне внезапность…

29

Сначала Андрюша шел быстро – ему показалось, что, если все те, кто идет впереди него, свернут на какую-нибудь тропинку, то он проскочит мимо и придется тогда плутать по незнакомому лесу… Он спешил, боясь отпустить от себя Эдуарда и Василия.